Многое говорили про тот день, что сочиняли, что правдой было – я
не знала.
Да только ж навряд ли Арей воевал, молод больно.
- Да нет, - он сцепил пальцы, - из-за того, что я раб.
И добавил зачем-то.
- Беглый.
Глава 9. Где речь идет о
человеческой благодарности, законах и правилах Акадэмии
В отличие от азар, рабов мне видеть случалось.
Были холопы боярыни, которые, хоть и не рабы, но все люди
подневольные, ходят, от земли взгляд не отрывая, над каждым словом
трясутся, что бедняк над лишним грошиком, но все ж холопа по
нынешнему часу хозяин ни убить, ни покалечить не може, разве что
опосля вольную даст и иной выкуп, как то в Правде сказано.
А раб… раб – дело иное.
Бывали оне на ярмароке.
Вот к примеру тот челядин-чужеземец с бритою головой, клейменный
аккурат меж бровей. И лобастый, страшный, он похож скорей на зверя
лютого, понеже человека.
И сидит, точно зверь, на цепи.
А хозяин, всем и каждому, сказывает, до чего его челядин свиреп,
что в бою он за троих стоял и не с мечом добрым, но с деревом,
которое сам из земли выдрал…
…налево деревом махнет – и падает люд княжий оружный.
…направо – и лошади ложатся.
Сказывал да бил себя кулаком во впалую грудь, что не иначе, как
чудом, пустил он стрелу, которая и уязвила чудо-воина. А после сети
веревочные набросили, спутали…
Раб сидел.
Молчал.
Может, вовсе нем был, а может, устал от тех разговоров, от
зазывал, которые приманьвали сельских парней силушкой померяться.
Всего-то за три грошика! А ежели случится одолеть кому чудо-воина,
то целых три золотых рубля дадут!
За три золотых корову купить можно, вот и шли, дурни, несли
гроши.
Был и иной раб, старый, если не древний, в белых одеяниях, сидел
на коврике, качал головою да брался по ладони читать. Тридесять по
тридесять болезней различить умел. А еще столько же – по
глазам.
Были мастеровые, и просто люди, что служили купцам, спали под
телегами, стерегли хозяйское добро… и хозяева верили им.
Или не верили.
И били, бывало, что и до смерти, за любую провинность, а то и
вовсе без оной. И горек был рабский хлеб, как бабка говаривала, да
воля тяжела.
Выкупиться?
Это ежель родичи есть, которые цену, хозяином названную, осилят.
А ежели нет, то собирают рабы деньгу по грошику, коль хозяин столь
милостив, не отбирает. Иные, говорят, и сами собирают, и дети их, а
после и внукам кошели оставляют в надежде, что хоть им-то воля
случится. Бывает, что и сам хозяин вольные дает, за геройство какое
аль за службу верную, а бывает, что невмоготу рабу милости этакой
ждать, вот и бежит он в белый свет.