- Против клятвы дядя Миша не пойдет. Не посмеет рискнуть. А вот
если не станет ни брата, ни крови его, то кто помешает ему шапку
царскую стребовать? По Правде – он первый в очереди…
- И ты, - добавил Лойко, палец изо рта вытянувши.
- И я… и сестры…
Тихо стало.
Слышно, как скребется в глубине стога мышь. И потрескивает
дрянная крыша.
- Давно видел?
О таком не спрашивают, да только ночь глухая, дорога дальняя, и
за спиною многое осталось. Потому, верно, ответил Ильюшка.
- Давно… письма пишут. А там одно… живы и здоровы, чего и тебе
желаем. Милостью царицы… прислали платочек расшитый… - он коснулся
груди, где и прятал тот самый платочек, который ему дороже иных
сокровищ был.
Не дала мне Божиня ни сестер, ни братьев, и потому не знаю, как
бы уживалися. Лаялись бы, друг друга ненавидючи, аль наоборот, душа
в душу жили бы? И каково б было мне знать, что живут мои сестрицы
родные в царевом тереме, навроде и в милости, а… поди, угадай, чем
милость эта повернется.
- Я им то же самое пишу…
- Правильно.
- Да… если магом стану, то… клятва, с одной стороны, ограничит.
А с другой, быть может, и отпустят…
Вновь тихо стало.
А я… я сидела, грызла хлебную горбушку и думала, что свезло мне
родиться в Барсуках, а не в столицах. И не иметь царское родни. И
вовсе жизнь моя, ежель оглянуться, была проста да понятно. Чем сие
не милость Божинина?
Думать, как оно думается.
Говорить вольно.
И делать, как велит душа своя, а не высокая политика.
- Дядька… все ж не думаю, что ему трон надобен. У него-то ни
жены, ни детей… и навряд ли будут.
- Тебе откуда известно?
Ильюшка плечом дернул, отчего меховой куль развернулся.
- Какая разница… иногда лучше не знать, чем знать. Просто…
поверь, незачем ему на трон лезть. Не усидит долго. Да и на кой,
когда у него собственный имеется? Нет, он за Акадэмию стоять станет
до последнего. Понимает, что без царя не удержится. А вот другие…
другие – дело другое. Им ярмо клятвы с шеи бы снять, волю вольную
получить…
На меня глянул, усмехнулся.
- Это вон Зослава у нас в людей верит, в то, что порядочные они
да добрые…
Прозвучало сие нехорошо.
Ну да, верю я в людей. И в то, что добрых промеж них больше, чем
злых. И в то, что каждому Божиня воздаст по делам его, коль не на
этом свете, то на ином. А коль выпадает ей подмогчи, так в том,
может, и промысел высший имеется, как наш жрец сказывал. Он-то,
чай, человек ученый, поживший немало… да только ж я не о том. Вера
верою, а слепота слепотою.