Покачнувшись, Валери свалилась на
землю. Силы покинули ее тело, по конечностям начал разливаться
мертвенный холод. На мгновение она облегченно вздохнула, но тут же
замерла, осознав свою ошибку. Несмотря на страшные раны, зверь был
жив. Более того, сквозь страдания и утробные стоны, он поднялся,
представая перед ней сгустком чистой ненависти. Смерть бросилась на
волшебницу, но она была уже не в силах что-либо сделать. Лишь
зажмурилась, готовясь утонуть в объятиях тьмы.
Прыжок. Свист железа, рычание и
смерть…
***
– Вы когда-нибудь слыхивали про
ликантропов? – почесав бороденку, спросил Бринн.
– Чего про них слыхивать-то? –
вздохнул Рэйв. – Энто сказки все бабкины.
Объятые пламенем бревна потрескивали
в крупном костре. Искорки весело вздымались в звездное небо,
разлетались по воздуху и гасли. Над огнем была сооружена крепкая
тренога, на которой бурлил пузатый котелок. По поляне разлетался
приятный запах пряностей, трав, дыма и мяса. У Рэйва заурчало в
животе, струйка слюны скатилась по подбородку и упала на рукав, но
дровосек этого не заметил. Возле него сидел его старший брат,
Бринн, в который раз травящий очередную небылицу. Ну а у костра
стоял низкорослый и увесистый Сверр. Ростом он едва достигал до
плеч своих товарищей, но был почти вдвое шире каждого из них. Это
было обыденностью для его народа.
Гном помешивал содержимое котелка и
что-то неразборчиво бормотал под нос. Рэйв завороженно наблюдал за
ним, застыв, словно статуя. По крайней мере пока переменчивый ветер
не начал обдавать его дымом, отчего тот громко выругался и пересел
на другой пень.
Опушка, на которой сидели мужчины,
была совсем свежей. Край ее прилегал к вырубке, на которой они
работали вот уже несколько недель. Их бригада насчитывала
двенадцать человек: бригадира, четырех вальщиков, помощников
лесорубов и повара. Несколько дней назад большинство из них
отправились в ближайшую деревушку за провизией, горячительным и
табаком. А их неразлучную троицу оставили сторожить лагерь.
– Да сам ты сказка ходячая! –
обиделся Бринн. – Мне вот однажды все-таки довелось увидеть такое
чудище.
– Кого? – спросил Рэйв, зевая.
– Тьфу ты, ликантропа, ну.
– Мне тоже как-то после медовухи
ерунда почудилась. Иду я, значит, такой вдоль реки Талиро, и вдруг
вода как забурлит… а оттуда баба голая как вынырнет. Я такой
приглядываюсь и вижу, что баба она только наполовину, вторая
половина у нее того… рыбья была. Ну та, что ниже пояса. Ох,
красивая такая, улыбается мне во весь рот и пальцем к себе
зазывает.