– Да, – она сдается, буркает недовольно, смотрит исподлобья.
И улыбнуться, чувствуя, как неожиданно поднимается настроение и
пропадает сонливость, хочется сильно, рассмеяться непонятно
чему.
Впрочем, есть чему.
Няню на месяц своим милым племянникам я, кажется, нашёл. Можно
похвалить себя за ту необдуманную и забытую фразу про должок.
И за решение не сдавать ходячий детский сад Лопуху.
– Вот и хорошо, что помнишь, – я ухмыляюсь. – Жду тогда тебя
завтра у себя дома.
Я выговариваю и живой мимикой Дарьи Владимировны наслаждаюсь.
Слежу, как удивленно расширяются и без того большие глаза,
вспыхивают яростью, когда Штерн, явно складывая два и два, получает
пять и доходит до мыслей о сексе.
Спасибо Куличу.
Слухи, что я сплю со студентками, пошли с его лёгкой руки,
которая благодаря мне и гипсу на несколько недель стала очень
тяжёлой, но… особо одаренных студенток из кабинета пару раз
пришлось выставлять и с Лопухом объясняться.
Сожалеть, слушая Вадима Вадимовича, что Куличу я врезал
мало.
Следовало добавить.
– Дарья Владимировна, не задохнись от возмущения, – я
пренебрежительно хмыкаю, поскольку Штерн уж точно не моя
сексуальная мечта, – детский сад меня не привлекает. И со
студентками, вопреки слухам, я не сплю. И я не договорил, жду тебя,
чтобы…
Она подозрительно щурится, а я замолкаю.
Осекаюсь на середине фразы и раскрывать все карты передумываю.
Детский сад слишком комичен и помучить её хочется.
Пусть гадает.
– Хотя… знаешь, Штерн, – смех у меня всё же вырывается, а Дарья
Владимировна обижено надувается, – я, пожалуй, сохраню интригу.
Завтра в девять. Адрес скину.
Буду ждать.
И в общем-то даже верить, что с пятилетними монстрами Дарья
Владимировна справится и общий язык найдет.
Уровень развития у них одинаковый.
Июль
Личное.
Отношение.
Когда оно появилось?
Когда Дарья Владимировна Штерн перестала быть раздражающей
занозой? Когда она перестала казаться лишь взбалмошной, ветреной и
поверхностной девицей без грамма ответственности и царя в голове?
Когда она перестала быть… чужой?
Стала важной частью моей жизни.
Неотъемлемой.
И кофе по утрам без неё уже не пьётся, не варится, потому что
колдовать над джезвой, смешно напевая и пританцовывая, теперь может
только она.
Её кофе вкусней.
Лучше.
И сама Дарья Владимировна оказалась лучше, чем я думал. Сложней,
чем все задачи тысячелетия, вместе взятые. Многогранней, чем только
можно было представить и узнать за целых полгода нашего знакомства
и еженедельных встреч.