Альберт посмотрел на Цинту как-то странно, а потом расплылся в
довольной улыбке и, схватив его за плечи, тряхнул несколько
раз:
— Дуарх бы тебя побрал, таврачий сын, а ведь ты прав! Прав!
Разрази меня гром!
Цинта смотрел на него непонимающе и осторожно спросил:
— В кои-то веки я прав! И в чём же?
— В том, что моему цветку нужно где-то расти.
— Охохошечки! Да я совсем не это имел в виду, — пробормотал
Цинта.
— Нет, ты абсолютно прав, и я, пожалуй, приму все предложения от
моей родни — от Гасьярда, от Эверинн и Себастьяна. Я стану богат.
Куплю дом, заведу детишек, что ты ещё мне там советовал? И
провалиться мне в пекло, но я готов обменять Иррис на Красный трон!
Я отступлюсь, пусть Себастьян становится верховным джартом, мне всё
равно, если она будет моей, - глаза Альберта сверкнули странным
огнём.
— Да ты в своём уме, князь? — всплеснул руками Цинта. — Ты что
же, думаешь, Себастьян вот так запросто тебе её отдаст?
— Посмотрим, что перевесит в нём — желание стать верховным
джартом или любовь к Иррис.
— А ты уверен, что она захочет пойти с тобой? Ты её вообще
спрашивал? С чего ты так уверен-то в её чувствах? Может, она любит
Себастьяна? Насколько я помню, в прошлый раз она отхлестала тебя по
лицу, и вот сегодня тоже отвергла! — воскликнул Цинта в отчаянии,
видя, что доводы рассудка совсем не действуют на Альберта.
Но тот только усмехнулся и произнёс задумчиво, проводя рукой по
шёлковым лацканам фрака:
— Когда женщина не хочет быть с тобой, когда ты ей безразличен,
поверь, это заметно. Она глуха и слепа, она не слышит подтекста в
твоих словах, она не замечает нежности в твоём голосе, не
смущается, не трепещет и не пылает, как факел от твоих взглядов, не
дышит через раз, когда ты стоишь с ней рядом. И у неё на шее не
бьётся пульс так, что даже на расстоянии ты ощущаешь это биение.
Она не станет оставаться с тобой наедине, имея возможность тысячу
раз уйти, — Альберт похлопал Цинту по плечу и добавил, — я не
безразличен ей, Цинта. Я это знаю. Я видел это сегодня в её глазах.
Просто она слишком правильная, чтобы без колебаний упасть в мои
объятья и отказаться от Себастьяна. И поэтому мне придётся идти
длинным путём и сделать так, чтобы Себастьян сам отказался от
неё.
— А как же Красный трон? – спросил с прищуром Цинта, предприняв
последнюю попытку образумить Альберта. - Давеча ты ехал сюда с
одним желанием – перебить родню и стать верховным джартом. С чего
вдруг такая перемена в желаниях, мой князь?