Виолетта прекрасно помнила его визит.
Впервые при дворе равнинного короля появился северянин столь
высокого ранга и сильный маг, не считавший нужным скрывать красоту
своей магии.
Явился он эффектно: влетел в ворота (Летта как раз стояла у
окна, ожидая, когда её позовёт отец) на изумительно прекрасных
белых конях со сверкающими инеем гривами, со свитой из «снежных
дьяволов» – воинов и магов, чьи лица украшали затейливые морозные
узоры. Нелюди. Ласхи.
Почти сразу за Леттой пришли слуги, и она, подхватив юбки, почти
бежала, чтобы успеть к появлению гостя в зале.
Он стремительно, рассыпая вокруг дивные отблески северных
сияний, вошёл в душный тронный зал, где по сторонам королевского
трона уже стояли обе младшие дочери Роберта – опозоренная и
невинная – и их фрейлины. И словно свежим морозным ветром повеяло.
Даже легче дышать стало. Наверняка северянин магию применил, хотя в
Гардарунте запрещено магичить без особого разрешения короля.
Ни у кого из гардарунтских рыцарей не было столь красивых
длинных волос, шёлковыми нитями рассыпавшихся по белоснежным латам.
Ни у кого не было такой чистой фарфоровой кожи и вместе с тем
такого мужественного лица с резковатыми, словно высеченными из
белого льда чертами.
Игинир сразу остановил на Летте взгляд необыкновенных мерцающих
глаз, выхватив её лицо из десятка других женских лиц. Он улыбнулся,
и сердце девушки ёкнуло.
Никогда она не видела такой улыбки, предназначенной, казалось,
только ей – открытой, светлой, словно к её сердцу радужный мост
протянули и по нему скатился клубок счастья. Улыбка, отработанная
десятилетиями политических интриг, – одёрнула она себя.
Как все королевские дочери, Летта прекрасно знала родословные
крупных аристократических семей цивилизованного мира, осведомлена
была и о способностях их представителей. Кронпринц Игинир занимался
внешнеполитическими связями Северной империи, и кого ещё назначать
представителем жениха и отправлять за невестой, как не обладателя
сногсшибательной дипломатической улыбки?
Король приветствовал гостя, представил его дочерям, и опять
Летта на миг попалась в ловушку магического взгляда. Даже
покраснела, помнится.
Гость поговорил о тяготах пути по равнинному бездорожью, Роберт
посплетничал о спесивом характере лордов Белогорья, порассуждал о
погоде, а потом этак невзначай сообщил: