Торг гудел деловитым ульем. Местные
вотяки и чудь подвозили на лодках товары, бойко торговались с
новгородцами, загружали купленное и выгружали проданное. Ровными
рядами у пристани колыхались корабли. На мостках бабы стирали
холстины, складывая их в огромные плетеные корзины. Град как град,
ничего особенного. Терентий облегченно выдохнул.
Селились горожане в основном в
избах-землянках, глубоко уходящих крепким срубом в землю, берегли
тепло, но встречались и высокие хоромы с теремами нарочитой
чади[2]. Возле богатых усадьб улочки были
выстланы дощатыми помостами, между землянками грязь прикрывала
солома. У каждого двора звучным лаем разрывался сердитый пес.
– Бабы у них чудно одеты? – на ухо
Дедяте прошептал Терентий, с открытым ртом разглядывая прохожих
красавиц.
– Бабы как бабы, – отмахнулся
кметь.
– И с лица вроде как не наши, не
иначе поганые?
– Местных девок похватали да
окрестили, чего ж такого, – улыбнулся Дедята, – все правильно, без
жены-то мужу как?
Терентий с обидой прикусил губу,
почуяв, что кметь его подковырнул. «Если живой останусь, так
женюсь, чего ж все время тыкать?»
Вечевая площадь у деревянной церкви
была щедро усыпана соломой и пахучим сеном, и выглядела бы
по-домашнему уютно, если бы не висельник, болтавшийся в дальнем
углу. Терентий нервно сглотнул и возвел очи к позолоченному кресту
на маковке храма. Сердце снова стало тревожно убыстряться.
Щеголь в соболиной шапке, следующий
впереди гостей, завернул на боковую улицу и указал на высокий
частокол с мощными воротами. Стукнув пару раз железным кольцом о
дубовую доску, сопровождающий выкрикнул:
– К посаднику привел, как
сказывал.
Массивные ворота отворились с
удивительной легкостью, пропуская гостей на двор посадника Микулы
Мирошкинича, ватамана местной ватаги.
Вот сейчас все начнется. Каков он,
ватаман? Как встретит?
Хоромы посадника впечатляли:
подклети, терема, сени с мудреной резьбой; по десную руку ряды
конюшен, избы челяди. И князьям не зазорно по такому двору
хаживать. «Богато тати живут», – с легкой завистью подумалось
Терентию.
К щеголю подбежали угрюмые гриди,
долго о чем-то шушукались, потом позволили гостям пройти к сеням,
но на крыльцо не впустили – стой-жди.
Наконец из сеней вышел хозяин и
лениво стал спускаться вниз по широкой лестнице. Посадник был
богатырского роста с широченными плечами, прямо сказочный богатырь,
не меньше. Светло-русые соломенные кудри, перехваченные вкруг
головы кожаным шнуром, трепал налетевший порыв ветра. Одежа
неприглядная: свита суконная да беленая рубах, ни серебра, ни
злата, только сапоги дорогие, прочные, с вышивкой по голенищу, и
все. Но и этого Терентию было уж достаточно, дьяк невольно глянул
на свою разношенную обувку.