За время нашей выгрузки, она не сдвинулась ни на дюйм, стоя все так же неестественно ровно, с руками, соединенными за спиной, и с ледяным взглядом, словно пригвождавшим каждого из нас к мерзлой земле. Эта демонстрация явной враждебности привела к тому, что мы все несколько смутились, особенно миссис Боутон, которая не придумала ничего лучше, чем спрятаться за Бетси.
— Вас видно, — ледяным тоном уведомила ее миссис МакАверт. После чего повернув голову ко мне, приказала: — Мисс Ваерти, следуйте за мной.
И не произнеся ни слова приветствия, развернулась, скрываясь в сумраке черного входа.
Безропотно последовав за ней, я шла, с некоторой опаской оглядывая высокие темные стены. Черный ход оказался воистину черным, в том смысле, что даже обои на стенах обладали именно этотим цветом.
— Вы единственная, на чей наем я не могу повлиять - решение в отношении личного секретаря принимает леди Арнел, — не оборачиваясь и шагая с видом полководца, идущего на бой, произнесла миссис МакАверт. — Таким образом, успех нашего с вами незаконного предприятия целиком и полностью зависит от вашей сообразительности, покорности и желания идти до конца. Я немного споткнулась, но удержав равновесие, продолжила практически бежать за быстро идущей экономкой.
— Мы все прекрасно понимаем, что лорд Арнел, тот, кто является сейчас главой рода, узнает вас мгновенно, а потому нашей второй приоритетной задачей будет не допустить вашей встречи, - продолжила экономка.
Странное ощущение некоторого огорчения легко коснулось моей души, но я постаралась не думать об этом.
— К слову вам придется солгать. — Миссис МакАверт распахнула одну из почти незримых дверей, и шагнула в проход для прислуги.
— Возможно, — продолжила она, уверенно шагая почти в кромешной мгле, — вам не известно об этом маленьком инциденте, но лорд Арнел пытался заручиться поддержкой бабушки в отношении вашей кандидатуры на роль его супруги. Как вы понимаете, подобное недопустимо. Естественно, леди Арнел выступила с жесткой критикой как желания лорда Арнела, так и его выбора. Каково ваше второе имя?
Информация поступала с такой скоростью и являлась столь противоречивой, что я уже даже не знала, стоит ли мне в целом ввязываться во все это. Меня обвиняли. Довольно открыто и безапелляционно. И пусть обвинения не прозвучали вслух, но менее очевидными они от этого не стали.