Решил на реку сходить, благо недалеко. А то, глядишь, в
последний раз на эту красоту гляну… Кто его знает, куда меня после
смерти распределят? На райские кущи никакой надежды нет – не
праведник я, совсем не праведник… Хоть и за правое дело, а людишек
в свое время немало положил... Хотя, какие они люди? Нелюди! Но на
скидку у апостола Петра все равно не рассчитываю - не тот я для
небес контингент. А других в СМЕРШе и не держали. Да и после войны
гнид всяких, по щелям забившихся, да по лесам схоронившихся,
выискивать и пачками давить приходилось на службе в МГБ СССР…
Разморило в тепле, да тишине и не заметил, как просидел на
берегу до самой темноты. Хлебушком свежим угостился, птичек-рыбок
тоже покормил, да и домой, не торопясь, потащился. Уж не знаю,
когда в следующий раз сподоблюсь…
Чуть-чуть до дома не дошел, когда из темной подворотни крик
девичий донесся: спасите-помогите! Постоял, прислушиваясь: мало ли?
А то показалось мож? Много чего в последнее время кажется… Но нет,
действительно какая-то возня в подворотне… Нехорошая такая возня…
Еще раз вскрик из темноты донесся, а потом глухое мычание и низкий
голос, угрожающий… И прохожих на улице, как назло, нет совсем… А
куда мне-то встревать? Просто плюнь в меня – и нету деда! Был, да
весь вышел, даже растирать не нужно. Но деваться-то некуда – не
привык я вот так, потихоньку, от опасности сваливать! Глядишь, и
сумею чем бедной пособить…
- Эй, кто тут безобразит? – проскрипел я, входя под мрачную
арку, откуда доносилось тяжелое дыхание и «мышиная» возня.
- Спаси… те… - вновь донеся до меня девичий вскрик, а после
грязное ругательство и звук тяжелой оплеухи.
- Укусила, млять! – злобно прошипел невидимый истязатель. –
Давай быстрее, Сява!
Черт бы побрал мою катаракту – левым глазом вообще не вижу ни
хрена! На выходе из арки, в маленьком убогом дворике, освещаемом
лишь одним тусклым фонарем, два крепких гопника зажали в углу
хрупкую девчушку лет двадцати. Один из них прижимал её к стене,
зажимая рот ладонью, а второй, задрав юбку, стаскивал с нее светлые
трусики, которые трещали и расползались в его руках.
- Совсем страх потеряли, ублюдки? – Я, наконец-то, выполз из
арки во двор и раскорячился под фонарем на подрагивающих ногах.
Давненько я таких нагрузок не испытывал, совсем мышцы
атрофировались от постоянного дефицита движения. – Свалите от греха
подальше…