Он развернулся резко, едва не сбив меня с ног. Подобрался. И
готова поклясться, что волосы на затылке дыбом встали. Верхняя губа
задралась, и Кайя зарычал.
— Стой! — Я уперлась обеими руками в грудь, понимая, что не
смогу его удержать. Одно его движение, и я в лучшем случае полечу к
стенке.
— Кайя, стой. Урфин, ты тоже.
Он тянется к мечу, но это неправильно. Нельзя злить Кайя. Он
сейчас не понимает, что творит.
— Ты слышишь меня? Конечно, слышишь…
Он не животное.
Кайя подается вперед, заставляя меня отступать.
— …это же просто ребенок. И ты знаешь, что детей нельзя
трогать.
Не животное.
И продолжает теснить меня, пробираясь к Йену.
— Ты и не собираешься, правда? Ты никогда не причинишь вреда
ребенку.
Он мог бы, если бы захотел. И мы ничего не успели бы сделать. Он
много быстрее. Сильнее.
И не животное.
— Я тебя знаю, Кайя Дохерти.
Того, который был прежде, и я верю, что он еще остался. Я убираю
ладонь с груди. Его рубашка промокла насквозь, и на ней остается
отпечаток моей руки.
— Ты не станешь мстить сыну за свои обиды.
Отступаю на шаг. И еще один. Кайя не спускает с меня глаз.
Больше не рычит. А я пытаюсь выдержать его взгляд. И пячусь.
Урфин по-прежнему руку на мече держит. Плохо. А если вмешается,
то будет лишь хуже. Главное — не споткнуться. Не упустить его
взгляд.
Шаг и еще.
Если захочет убить, то я не стану помехой. Не обойдет, так
отбросит. И значит, надо говорить.
— Ты не захочешь, чтобы ему было так же больно, как было
тебе…
И я, решившись, поворачиваюсь спиной.
Йен дрожит. Не от холода — от ужаса.
— Он просто ребенок.
И я не представляю, что еще могу сказать. Поэтому просто
наклоняюсь и беру Йена на руки. Так надежней: меня Кайя точно не
тронет. А я не отдам ребенка. Он обнимает меня, прижимается и
всхлипывает, часто, судорожно.
— Все хорошо. Я не позволю тебя обидеть. Никому не позволю.
Стою, ожидая удара. Или рывка. Или еще чего-то, чему не смогу
воспротивиться. И те злые слова Гарта кажутся почти правдивыми.
Время тянется долго, но вот хлопает дверь.
Кайя отступает. Как надолго? И что будет, когда он вернется?
Ничего.
— Мы справимся, верно? — Я вытираю слезы, первые за все время
нашего с Йеном знакомства. — Что бы ни случилось, мы справимся,
Лисенок.
Йен не сразу соглашается расстаться со мной. Переодеваемся
вместе. И ест он, сидя у меня на коленях, но потом все-таки идет на
руки к Урфину. У того интересные игрушки: наконечники стрел,
блестящие шнурки, монеты и даже нож в красивых ножнах.