А Кайя все еще нет. И я знаю, что он не вернется.
…Кайя…
…я в порядке, но мне лучше остаться вне дома.
Он не в порядке, и мы оба это знаем. Поэтому у слов оттенок
льда.
Хорошо, что я знаю, где его найти. И повод есть: ему тоже не
помешает ужин.
Под широким навесом сухо. Здесь хватает места и лошадям, и
старой собаке, которая дремлет под шелест дождя. Кайя сидит на кипе
сена, скрестив ноги, и руки закинул за голову, разглядывает крышу.
Под стропилами свили гнездо ласточки, возятся, выглядывают.
Ласточки — безумно интересно.
Меня Кайя демонстративно не замечает. Из-за Йена? Он и вправду
хотел, чтобы я не вмешивалась? А теперь рассчитывает, что обижусь и
уйду? Не дождется. Присаживаюсь рядом и протягиваю миску.
Картофель. Жареное сало, лук и яйца. Роскошный ужин, если
подумать.
— Никогда больше так не делай. — Кайя сдается. — Ты не
понимаешь, насколько это опасно.
— Понимаю.
— Нет. Я хотел его…
— …убить.
Он забыл, что я его вижу.
— Да.
— Но ведь не убил, верно? Ты сам себя остановил. И ты это
знаешь.
Кайя ест, только… как человек, который понимает, что должен
съесть некоторое количество еды, дабы не помереть от голода.
Кажется, ему безразлично, что именно в тарелке.
— Спасибо. — Он все еще вежливый.
Но не совсем живой. Хорошее определение. Запомнилось.
— Пойдем в дом.
— Нет. — Он стягивает рубашку, отжимает и вешает на коновязь. —
Мне не следует там находиться. Я не уверен, что сумею держать свои…
порывы. Но я рад, что ты пришла. Нам надо поговорить.
Он мог бы позвать меня. Гордость не позволила?
Кайя раскрывает ладонь. Кольцо. Синий камень на золотом ободке.
Выглядит тусклым, стекляшкой обыкновенной.
— Я понимаю, кто тебя отправил в город и с какой целью.
А рука черная, чистой кожи не осталось. На груди разве что… и на
спине. На шее пара светлых островков. Плети распустились на щеках,
поднялись к вискам, пустили побеги по лбу и в волосы.
В них появилась седина.
И сейчас Кайя не стал уворачиваться. Закрыл глаза только, точно
ждал, что я могу ударить.
— Что они с тобой сделали?
— Я понимаю и то, что выбора тебе не оставили. И я даже рад
этому.
Он гасит боль, но я все равно ее слышу. Нельзя ждать, что он за
пару часов станет прежним. Вообще нельзя ждать, что он станет
прежним. Нас прежних больше нет.
— Я не смогу от тебя отказаться. И уйти не позволю.