– А ты не понял еще ничего, Алёша? –
прищурился старик, тихонько подталкивая его к выходу из
комнаты.
– А что я понять должен? – задумчиво
сдвинул тот брови.
– Должен, Алёша, должен… Сам понять
должен, потому не скажу я тебе ничего, покуда сам не поймешь.
Слишком ты привык к готовым ответам, а вот самому подумать тебе
сложно. Нельзя так, – покачал головой старый ведун и вздохнул.
– Дед Михей! – воскликнул Алексей,
останавливаясь.
– Ступай, ступай! Покуда сам думать
не научишься, так и будешь слепым, ничего у себя под носом не
видящим, – проворчал старик. – А то плохо, Алёша, сильно плохо.
Видеть тебе учиться надобно. Пригодится.
– Опять ты загадками говоришь… –
вздохнул Алексей.
– Ступай вона лучше баньку растопи,
попаришься с дороги, отдохнешь, усталость сбросишь. А я покуда
Аннушкой займусь. Как раз банька протопится, так мы и
попаримся.
– Ане капельницу надо поставить… –
покачал головой мужчина. – Она уже почти сутки без капельницы, а ее
два раза в день ставить надо. И уколоть ее нужно, а то опять боли
начнутся.
– Ступай, говорю. Не нужна ей твоя
капельница. А боль прогоню, не боись, – дед Михей легонько
подтолкнул его в спину. – Коль привез, так слушай меня и не мешай
мне. А станешь мешаться, прогоню и не допущу к Аннушке, покуда не
поправится, – строго сдвинул старик брови. – Вы и так глупостей
много наделали, незачем их еще больше-то творить. Ну ничё,
поправим. Ступай. Альма, проводи его до баньки, да гляди в дом не
пускай, покуда я занят буду, поняла?
– Рав-ав, – отозвалась Альма и встала
перед Алексеем, неотрывно глядя на него. – Гав рыы! – строго
приказала она, обнажив массивные клыки.
– Иду, иду! – выставил Алексей руки
ладонями вперед. Испытывать на себе терпение собаки и остроту тех
самых клыков ему как-то совсем не хотелось, а то, что Альма их
может пустить в ход, если он ослушается, мужчина не сомневался ни
секунды.
Расслабленный и распаренный, Алексей
потягивал вкусный травяной отвар, с тревогой поглядывая на старого
ведуна. Тот был молчалив и задумчив, и даже в парной против
обыкновения пробыл совсем недолго.
– Дед Михей… – наконец, не выдержал
он. – Сможешь Анютке помочь? Не умрет она? – спросил он с тревогой.
– Может, все же поставить ей капельницу? Она же есть не может,
откуда ей питание-то брать?
– Не помрет, не боись. Раньше бы,
конечно, надо было ее привезть, оно бы проще прошло… – отхлебнув из
своей кружки, отозвался старик. – Ну да ничего, поправим. А иголку
из жилы я у ей вынул, мешала она. Так что зря ты свои пузыречки
тащил, – вздохнул старик. – Снеси их в поселок фельдшеру, ему
пригодятся. Выкидывать-то жалко, больших денег стоят…