— Лишу силы.
Сила Силыч немного опешил от неожиданного каламбура и
спросил:
— Какой такой силы?
— Мужской, — мстительно пояснил Весень.
Я восхитилась его находчивостью, но на всякий случай шепотом
спросила:
— А он может?
— Не знаю, — усмехнулся Ратко. — На мне не пробовал.
— А что у вас дальше по плану? — поинтересовался Лель, когда мы
убрались из-под перекрестного огня лести и оскорблений.
Я хотела съязвить про острые случаи икоты и священную борьбу с
бородавками, но под многозначительным взглядом Ратко прикусила
язык.
— Перелом на Ольховой улице, да и все. После можем идти в
трактир, если тебя это интересовало. — Весень наконец-то вернул
себе былое спокойствие и даже снизошел до шутки над товарищем.
— Значит, он хотя бы переломы лечить умеет? — шепотом спросила я
у Ратко.
— Не совсем, — смутился великан и перешел на еще более тихий
шепот. — Собирает, вправляет и бинтует лекарь, а Весень помогает их
сращивать… но не за один раз, конечно.
Мне показалось, что целитель все-таки нас услышал, потому что
кожа его вновь приобрела розоватый оттенок. Не успела я
поинтересоваться, сколько сеансов и денег необходимо, чтобы
срастить перелом, как где-то на соседней улице послышались крики.
Звуки были пугающими.
— Что это?
Парни тоже как по команде повернулись к источнику шума, а затем
поспешили вперед. Навстречу нам уже бежала девочка-подросток,
бледная, с широко раскрытыми от ужаса глазами. А за ней дородная
тетка, прижимающая руку к сердцу.
— Что? Куда? — наперебой спрашивали волшебники, поравнявшись с
девушкой, но та лишь отмахнулась и припустила дальше по улице.
Зато остановилась тетка, видимо наконец-то поняв, что такие
скорости и дистанции уже не для нее.
— Потап руку себе… руку себе… отрубил! За лекарем… бегите…—
сквозь сбивчивое дыхание сообщила она и затем сразу же без перехода
ударилась в слезы.
— Какой двор? Показывай! — рявкнул на нее Ратко.
Сил у тетки осталось только на то, чтобы мотнуть головой в
нужном направлении. А дальше проводник нам был уже не нужен — крики
пострадавшего и всех, пытавшихся оказать ему помощь, были слышны
издалека.
Ворота во двор оказались открыты нараспашку. Там по снегу
метались испуганные красные следы, и чем дальше, тем больше их
становилось. Виновник суматохи уже не кричал, сознание пощадило и
оставило его. Зато кричали все вокруг: плакали дети, причитали
женщины. Лишь один мужик оказался достаточно хладнокровным, чтобы
попытаться оказать помощь пострадавшему. Он старался зажать обрубок
какой-то тряпицей, уже насквозь мокрой от крови.