- Ребята, - сказали они, - ошибочка вышла. Это ваша палатка
сгорела!
В тот день я понял, отчего Минотавра прозвали Минотавром.
Вверенный ему дивизион трусливо убежал от своего командира в лес.
Но троих лидеров, прикрывавших отступление, Минотавр поймал,
застроил, и орал на нас до пены на губах. «Мне надо вытерпеть еще
полгода», - только и сказал потом страшный сержант Тхя, удрученно
вздыхая.
Минотавр, когда ему вступало в голову, совершенно не помнил
добра. Он запамятовал даже, как на той неделе пытался дать залп по
чужой цели, а я его остановил. Это был случай из тех, когда сержант
громко кричит на майора, а майор потом извиняется. Мы промешкали с
залпом полминуты, но избежали позора, да и попали на пять баллов –
от нервов, видимо.
Он же меня сам не пустил на огневую и посадил к себе старшим
радиотелефонистом. И все, чем мы стреляли, летало теперь над моей
головой. Сначала ты слышишь «бух». Потом секунд двадцать молишься
всем богам. Потом высоко в небе раздается свист. Ура, ура, можно
ничего не бояться. Пусть теперь боятся списанные бэтээры без колес,
служащие нам мишенями. Когда фугаска падает рядом, бэтээры летят
кувырком. А воронка остается - пару трейлеров похоронить.
И зачем нас угораздило полюбить самоходную артиллерию?! Какого
черта мы стоически перенесли «злую дедовщину»? Для чего сделали из
разваленного дивизиона боеспособное подразделение с красным
вымпелом победителя соцсоревнования? Видимо, только для себя. Чтобы
от скуки с ума не сойти.
Я стоял перед заходящимся в крике Минотавром и думал: что он
знает о нас? Что может сделать с нами? И, главное, что может нам
сказать? Ничего. Ничего. Ничего. Каждый из нас, двадцатилетних
оболтусов, лучше Минотавра управлял людьми и тверже держался
кодекса чести. Настоящих командиров в дивизионе было четверо: мы,
три сержанта, и эксцентричный отморозок капитан Каверин, перед
училищем отслуживший срочную. Вот кого дивизион любил и охотно
слушался.
Ведь строевой офицер, друзья мои, это, извините за пафос, не
звезды на погонах, а достоинство, воля, чувство юмора и умение
прощать. Это сложная и вредная профессия, не каждому по плечу.
Минотавр обрушивал на наши головы потоки угроз. Накатила тоска.
Еще месяцы и месяцы, бесконечные месяцы этого кошмара впереди.
Трудно быть под началом того, кому не доверяешь. Самое обидное - во
внеслужебное время Минотавр преображался, становился вменяемым и
приятным в общении человеком. Фу. Воевать с ним было милое дело.
Дружить, как я потом узнаю, тоже. А вот тянуть лямку изо дня в день
- утомительно.