[1] и приготовился к
схватке.
Кинжал,
нацеленный в шею, даже не оцарапал животное. Уткнулся в жесткую
шкуру, выгнулся, словно лук, и разломился надвое. И вновь Гарольд
увидел острые желтые клыки и собственную кровь, толчками льющуюся
из горла. Вцепился в жесткую щетину и прохрипел:
— Тебе не
совладать со мной, тварь!
Осознание
этого и покой, опустившийся следом, накрыли мягким покрывалом. Веки
отяжелели и сомкнулись.
— Эй! Ты
что спишь на ходу?! – раздался знакомый девичий голос. Гарольд
сдернул с себя оцепенение и чуть не выпал из седла. Во рту было
солоно. Голубоглазая красавица хохотала. Охота летела сквозь
туман.
— Ну что,
младший сын короля, ты потанцуешь со мной?
— Дааа, —
собственный голос показался шипеньем змеи.
— Тогда
возьми мою руку! – Смех струился, смешивался с туманом, оседал
блестящими каплями на лошадиных крупах. Гарольд протянул руку и
коснулся тонких девичьих пальцев. Вмиг раздался гул рожка, и
странная процессия остановилась. Охотники спешивались, привязывали
коней, весело переговариваясь. Туман рассеялся и король, холодея,
увидел ту же самую поляну. Ему показалось, что в зеленой траве
блеснули обломки ронделя.
— Ты
обещал танцевать со мной, — дева обвила его шею тонкими белыми
руками.
— Кто ты?
– Гарольду нравилось тонуть в синеве ее глаз.
— Я сон меча, прощальное пламя, пища
ворон. И ты обещал сегодня танцевать со мной.
Девичьи
глаза сверкали, алые губы манили, а тонкие пальцы холодили шею.
Король расстегнул ворот дублета, вдохнул холодный воздух и
неожиданно для себя рассмеялся.
— Я ничего
не понял, о прекрасная дева, но я готов танцевать с тобой, целовать
твои губы, ласкать твое тело. Этой ночью я целиком твой.
— Да, люби
меня, охотник, люби сегодня, как в последний раз. Пей меня, дыши
мной, согрей мое холодное тело.
Гарольд
приник к девичьим губам, как жаждущий путник к кубку, накрыл
широкими руками хрупкие плечи. Ручьем стекло шелковое платье. Жаром
страсти обожгло короля.
—
Тут…есть…холм, — дева тяжело дышала, жаля поцелуями, — в нем можно
укрыться от посторонних глаз. Пойдем! – Она потянула короля к краю
поляны. Махнула рукой, и Гарольд увидел, как раскрывается холм,
поросший изумрудной травой. А внутри горят факелы и в отблесках
огня видны залы, наполненные золотом.
— Пойдем…—
завороженно повторил Гарольд. И в тот момент никто не мог сказать,
что прельстило его больше: белизна девичьей кожи или блеск
сокровищ. Залюбовавшись, он не заметил, как что-то попало ему под
ногу. Споткнулся, опустил глаза и увидел поломанную
рогатину.