— Завтра же я пришлю к тебе портних. Подумай, костюмов должно
быть несколько. Балов много, мы обязаны появиться хотя бы на
трех.
— А ты, Тэним? Кем нарядишься ты?
— Пиратом, — он рассмеялся, заметив недоумение в ее глазах. —
Для начала пиратом. Потом поглядим.
— Как Аберрах, — задумчиво проронила Ари.
В первый момент он как будто не понял, густые брови сошлись на
переносице. И тут же опять улыбнулся, сжимая ее запястья.
— Вот, значит, как... Хочешь стать Ингрид? — он спрашивал
серьезно, хотя его глаза смеялись.
— Ингрид? — она закусила губу, тщательно подбирая слова. Ей
вовсе не хотелось его обидеть. — Нет, Тэним. Я больше не собираюсь
становиться Ингрид. Хотя, когда монашки принесли мне твой портрет,
я и вправду вбила себе в голову, что ты похож на Аберраха. И твой
шрам...
— Тогда почему бы тебе не выбрать костюм Ингрид?
— Слишком очевидно, — пожала плечами Ари. — Мы ведь не хотим,
чтобы нас узнали, правда?
— Точно.
И он наклонился к ее плечу, чтобы тут же вероломно прихватить
губами мочку уха.
— Тогда бабочкой, самой прекрасной бабочкой на свете. Идет?
***
И вновь портнихи снимали мерки, вертели ее и так и сяк: "Ах,
потерпите еще чуть-чуть, леди Лингрэм, я уже почти закончила. Какие
же у вас чудесные волосы! Не соблаговолите ли подойти к свету?"
Теперь все было иначе, не так, как в обители, когда ей шили наряды
для свадьбы — в то время она чувствовала себя невольницей, которую
обряжают для ненавистного господина. А вот сейчас — госпожой.
И Ари с удовольствием рассматривала образцы тканей, поглаживала
кончиками пальцев тончайший муслин, несколько раз примерила
перчатки — почти прозрачные, из искусно сплетенного кружева. И
украшены они были снежной россыпью мелких жемчужин.
— Бабочка? — молоденькая белошвейка недоверчиво наморщила
круглый лобик. — О, я знаю! Я придумала, как мы сделаем крылышки,
леди Лингрэм! Получится замечательно.
Да, у Тэнима причудливая фантазия: пират и бабочка. Ну, что же,
пусть будет так.
И вот наконец настал тот самый день. Сколько бы Розалинда ни
уговаривала ее прилечь и поспать днем, у Ари ничего не выходило.
Воздух, врывавшийся в спальню через распахнутое окно, казался
слишком жарким, а белоснежная наволочка — горячей. Она вскакивала,
укладывалась снова, прикрывала глаза. А в голове так и роились
сотни мыслей, одна глупее другой. Что, если она за эти годы
позабыла все па и шаги? Ведь в монастыре их не баловали уроками
танцев. Что, если кто-то надумает задеть ее, станет смеяться над
отцом, называть его предателем? Что, если она и вправду окажется
слишком безыскусной для королевского двора? Что, если...