Страх за себя и Бастьена обволакивал ее, словно липкая паутина,
и Ари даже провела ладонью по лицу, чтобы стряхнуть его. Нет, не
поможет — ужас угнездился где-то под сердцем, завязался тугим
холодным клубком. От него становилось трудно дышать.
— Идите наверх, — Тэним, распахнувший перед ней дверцу экипажа,
командовал, словно она была проштрафившимся порученцем. Но больше
всего ее пугали его глаза: в полумраке они казались почти черными,
но она явственно ощущала исходивший от них холодный огонь.
Лорд-маршал был в ярости. — Будьте у себя, я желал бы поговорить с
вами, леди Лингрэм.
Дениза метнулась к Ари, но та отослала ее: когда в комнату
вот-вот ворвется разъяренный муж, глупо расплетать волосы и
полоскаться в купальне. В конце концов, Ари вполне в состоянии о
себе позаботиться — в обители девочкам не полагалась прислуга. Едва
Дениза её оставила, Ари бросилась к потайной двери, несколько раз
повернула ключ к замке, прислонилась к занавеске, переводя дух, и
тут же горько рассмеялась. Что толку запирать коридор, ведущий в
спальню Тэнима, когда ему не составит труда войти через дверь? В
своих покоях она больше не в безопасности, она теперь вообще нигде
не в безопасности. А уж что может учинить ревнивый муж... сказать
по правде, она не знала, хотя и догадывалась — Ари не зря читала
романы.
Она отошла к окну, прижала руки к груди и нащупала медальон,
скрытый под тонкой тканью. Как будто там, внутри маленького
овального футляра, теперь билось ее собственное сердце. Ему так
хотелось убежать, вырваться...
Лорд-маршал не заставил себя ждать: дверь распахнулась, и он тут
же притворил ее, несколько раз поворачивая ключ в замке. Шагнул
вперёд, и от Ари не укрылось, как он медленно, словно не осознавая,
что делает, сжимает пальцы в кулак. Неужто ударит ее?
— Не желаете ли вы что-нибудь сказать мне, леди Лингрэм?
Нет, все, что ей остается, — только молчать. Станешь
оправдываться — выдашь Бастьена. И уже через несколько минут он
отправит своих людей, чтобы арестовать тайком пробравшегося в город
мятежника. Ликвидировать угрозу для малесской короны — разве это не
его обязанность? Поэтому она и рта не раскроет, и уж точно не
станет умолять его о пощаде.
— Итак, вы молчите, — его губы кривила недобрая усмешка. —
Одураченный муж, вообразивший, что его супруга невинна, словно
дитя. Готовый охранять ее чистоту даже от себя самого — разве он не
смешон? Я бы пригласил вас посмеяться вместе со мной, леди
Лингрэм.