Ари совсем не знала города, поэтому толком не понимала, куда ее
везут. Пахло рекой и смолой — должно быть, посольство располагалось
неподалеку от речного порта. Огни в окнах особняка горели только на
первом этаже и в двух или трех окнах на втором — слуги ожидали
возвращения господ с бала. Едва последний из всадников оказался во
дворе, затвор на воротах лязгнул, и Ари с трудом удержалась от
того, чтобы не оглянуться. Она не желала признаваться себе, что ей
попросту страшно. Зябко, да, а что она хотела? Ночи в конце августа
уже довольно прохладные, да и от реки тянет свежестью.
— Хей, Жиль! — властный голос Таннена казался неуместно громким
в этот поздний час. — Живо глинтвейн для твоего господина! И воды
горячей! Не хватало нам только больных в дороге!
Ари, прижимая ладонь к горлу, попыталась просипеть, что не стоит
о ней беспокоиться, но Рюдигер и слышать ничего не желал.
— На рассвете выезжаем, Бастьен. Передохни пару часов. Спать
лучше не ложись, а то развезёт.
А потом, словно сжалившись над несчастным продрогшим и
расстроенным "Бастьеном", добавил:
— Ничего, скоро домой. Надоела эта Малесса. В печенках
сидит.
И Ари отправилась наверх в сопровождении Жиля. С одной стороны,
то, что в тарнийском посольстве отыскался свой человек, было просто
замечательно. Она ведь позабыла спросить Басти, где расположена его
комната. Вот же дурочка! Что, так бы и металась по коридору, не
имея возможности попасть в собственные покои? Ах, граф Таннен, вино
так ударило мне в голову, что я позабыл, в какой стороне моя дверь?
Но кто в точности скажет, какие приказы Жиль в свое время получил
от батюшки? Не поднимет ли шум, если обнаружит подмену? Кому теперь
служит человек, которого она не видела уже больше трех лет?
— Вот, вашмилость, проходите, постель уж разобрана. И как вас
простыть угораздило? Здоровы ж были, когда выезжали. Я сейчас, я
мигом. И ноги попарить надо бы, и винца горячего. И поспать вам не
помешает, сон — он все болезни лечит. Наша Моран — помните ее? —
всегда так говаривала. А я ей верю, пусть ваша матушка ее и ведьмой
считала.
Моран... Ари почувствовала, что от волнений этого вечера вот-вот
расплачется. А еще и воспоминания о няне... И такой знакомый родной
голос Жиля. От старика, как и встарь, пахло крепким табаком. А еще
почему-то немного железом и кожей. Она медленно стянула перчатки и
бросила их поверх одеяла. Надо будет отослать Жиля, негоже, чтобы
он помогал ей раздеваться. Расстегнула плащ, а дурацкий колпак
звездочета аккуратно положила рядом на прикроватный столик. Как
будто время, что неслось без остановки с самого утра, вдруг
замерло, остановилось. И Ари оказалась одна — маленькая,
беспомощная, во тьме, где неоткуда ждать помощи...