И это все? Ари посмотрела на шесть бусинок. Да, больше не
будет.
Ари вздохнула – да, ей впору бояться незнакомцев, переезда, но
это ее не пугает… Вот и хорошо, а с двумя страхами она как-нибудь
совладает. И ей надо завтра выглядеть хорошо – чтобы никто и не
подумал, что она всю ночь рыдала и тряслась от страха. Особенно
лорд-маршал – ведь он наверняка на это рассчитывает.
Главное – не бояться, но это легко сказать…
«Ну не трусь, не надо, ничего страшного, ты сама говорила», —
убеждал Ари внутренний голос все утро. С утра она поверила себе,
попрощалась с Бейтрис, обещала писать письма, стерпела восторженные
охи и ахи наряжавших ее портних и лживые — матушки Имельды.
«Какая красавица, — завистливо вздыхали одни, — и в любом наряде
хороша!» «Да, выросла из замарашки в такую благородную даму», —
благочестиво возводила очи небу аббатиса. «Даже жалко, что
лорд-маршал не хочет устраивать бал после свадьбы. Никто не увидит
такую красавицу», — вторила им полная пожилая портниха, надевая на
голову Ари плотную вуаль и подкалывая ее булавками к платью. Она
расправила складки, и казалось, что вуаль лежит так сама, красивыми
ровными волнами окружая Ари. Голоса портних жужжали вокруг Ари, как
надоедливые пчелы, но она выдержала эту пытку без возражений.
И сквозь вуаль слова доносились глуше, поэтому Ари вздохнула
спокойнее. «И не говорите, тяжело с этими вечно занятыми офицерами
— чуть что, уезжают на войну... Знаем мы их войны в публичных
домах», — хихикнула одна из портних, но на нее шикнули: «Что ты
такое говоришь? Лорд-маршал должен срочно ехать на границу не ради
каких-то... Это не твой офицеришка, который на тебе никогда не
женится!»
Ари приободрилась, прислушиваясь к шепоту наряжавших ее —
значит, он уедет! Только отвезет жену в замок и сразу же отправится
ко двору или на границу... Прямо сразу! На неделю или две...
Замечательно, лучше и не придумать, может, он бросит ее на пороге
собора.
Она даже выдержала поездку с матушкой Имельдой, которая
сопровождала ее до собора, и Ари ее ни одним словом не оскорбила —
только позволила себе открыть окно и посмотреть на проносившийся за
ним пейзаж — никаких густых лесов, только зеленое поле и фигурки
крестьян, копошащиеся вдали.
Никаких благородных спасителей. Ладно, не очень-то и хотелось,
если вспомнить ее сон. Она покрепче стиснула в руках букет невесты
и услышала, как пара стебельков хрустнули. А она мяла его все
сильнее. И цокот копыт казался ей похоронным набатом.