– Какие картины?
– Там, в комнате во дворце, на столе.
Пленник всхлипнул и отвернулся, смахнув слезу и невнятно
пробормотав сквозь тяжелые вздохи:
– Да, тоже он, это было единственное воспоминание о матушке,
которое у меня оставалось. Он лишил меня даже его, и обрывки не
позволил с собой взять. Может быть, принесете их мне? Мне будет
легче, если я смогу вспоминать о ней…
Ари собиралась согласиться, но ведь это ничего бы не решило,
совсем ничего. Был вариант намного лучше…
– Давайте я помогу вам сбежать, – решительно произнесла она.
Ари как будто оказалась в одной из своих любимых книг – наконец
у нее все получалось, и она знала, что делает благое дело. Спасти
оклеветанного пленника, жизнь которого в опасности, обелить его
имя, вернуть наследство – разве не так же действовали бы все
героини? Смелые и решительные, ничего не боящиеся даже перед лицом
самых страшных угроз, они могли бы ей сейчас позавидовать.
Ее жизнь наконец обрела смысл, а Рэндальф… Рэндальф стал как раз
одной из самых важных частей этого смысла. Она старалась улизнуть к
нему как можно чаще, чтобы что-то принести, помочь, поддержать,
увидеть на его лице эту солнечную улыбку. Он был словно… да, как
принц в изгнании или как тот принц, про которого она читала – его
так же запер старший брат в темнице. Или это был дядя, который
что-то хотел узнать от принца? Неважно, главное – Рэндальф был
таким же – несправедливо обиженным, но стойким. Никогда не
жаловался на свои тяготы, даже не хотел, чтобы она из-за него могла
пострадать, отговаривал ее от составления дерзкого плана.
– Ничего опасного, – убеждала она его, – лорд-маршал сейчас в
отъезде, я все смогу раздобыть и подготовить. Никто меня ни в чем
не заподозрит, я буду очень осторожна. Разве тебе не хочется
освободиться? Только представь – ты обелишь свое имя, накажешь тех,
кто так несправедливо жесток, будешь снова свободен!
Нет, она не понимала его колебаний, но они были, как выяснилось,
очень благородны, так что у нее даже слезы на глазах выступили,
когда он сказал шепотом, почти прижимаясь к решетке на окне:
– Хочется, конечно, но мне невыносимо думать, что они сделают с
тобой, если поймают. Ты такая красивая, нежная, юная, как цветок
лилии. Его так легко сломать, – он покраснел и остановился, видя,
как Ари смущенно потупилась. – Страшно представить, что с тобой
может случиться, а я не смогу тебя защитить. Никогда себе не прощу
этого, легче умереть.