Два овальных портрета, частично скрытые зловещими пятнами, но
понятно, кто на них изображен – под каждым есть крохотная золотая
пластинка с именами «Луиза» (от нее на миниатюре остался только
локон светлых волос и фрагмент синего платья с золотым шитьем) и
«Тэним». Кровью залито почти все, кроме горящего ненавистью глаза
лорд-маршала. Ари зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Нет-нет,
она справится. Вот так, спокойно, закроет медальон, положит его…
Нет, не положит, одна мысль о том, что он будет лежать рядом с ее
драгоценностями, вызывает ужас. Но это же тоже доказательство,
нельзя от него избавляться? А брать его с собой — невозможно, он
как будто жжет руки.
Ари воровато оглянулась. Нет, никто не заметит то, что она
собирается сделать. А потом, когда Рэндальф расскажет об истинной
природе своего брата, она сможет достать этот кулон. Под платяным
шкафом вряд ли будут убираться так тщательно, между полом и дном
даже не пройдет рука.
Она прицелилась и пустила золотое солнце по полу, чтобы то
остановилось у стены, обиженно и как-то обреченно звякнув. Пусть и
лежит там до тех пор, пока Ари его не извлечет.
Но в самом деле, лорд-маршал совсем не человек — разве стал бы
кто-то так бережно хранить украшение, которое было на убитой
возлюбленной? Нет, только убийца на это способен — это его трофей.
Наверное, рассматривал его и вспоминал, как совершил преступление,
и планировал новые… И боже, как кровь вообще могла затечь в
медальон??? Сколько ее было? Ужасно даже думать об этом.
Ари передернуло, она выскочила из комнаты и нерешительно
направилась в малую гостиную. Пожалуй, музыка — лучшее средство
успокоиться и показать всем вокруг, что не происходит ничего
странного. Ари часто играла днем, чтобы взять себя в руки. Особенно
помогал разбор сложных старинных пьес: пока поймешь, какие аккорды
подразумеваются в старой нотной тетради, не заметишь, как начинаешь
трезво мыслить.
Именно эти ноты — исчерканные в некоторых местах красными и
черными чернилами — очень нравились Ари. Конечно, не тем, что
приходилось по несколько раз разглаживать лист и иногда прислонять
его к стеклу и смотреть на просвет, что же может скрываться за
пятнами чернил. Конечно, там ничего не было видно, приходилось
возвращаться к клавесину и снова пытаться продолжить мелодию так,
чтобы она звучала гармонично и не спорила со следующим не
пострадавшим от чернил аккордом.