Во дворце я сразу же прошел в спальню, по дороге велев Румбергу
приготовить мне таз с теплой водой, чтобы ополоснуться хотя бы пока
до пояса.
— Мне нужны тапки, — сказал я вслух, заходя в комнату. — Мягкие
пушистые тапки. Меня достало ходить постоянно в сапогах. А в туфлях
с этими странными вывернутыми каблуками, я даже стою с трудом, не
то что передвигаюсь.
— Впервые слышу, чтобы августейшая особа хотела чего-то
подобного, — Турок сидел на низкой лавочке возле моей кровати и
гладил ластившуюся к нему Грушу.
— Вот такой я оригинальный, — расстегнув камзол, хоть и немного
мною усовершенствованный, но от этого не переставший быть шерстяным
и от этого очень жарким, я стянул его и бросил на спинку стула. — Я
был почти уверен, что ты сбежишь, — на столе лежало несколько
тетрадей в кожаных переплетах открыв одну из них я прочитал на
первой странице, что это дневник Миллера. Отлично, мне будет, чем
заняться в ближайшие пару дней.
— Куда мне бежать, да и зачем? — Турок пожал плечами. — Это было
легко, если вас, ваше высочество интересуют детали.
— Нет, мне важен только результат, во всяком случае, в этом
деле, — я потянулся к пуговицам рубашки, чтобы снять уже мокрую
тряпку, от прикосновения к коже которой по телу пробегала дрожь
отвращения, как в дверь постучали и вошедший гвардеец молча
протянул мне запечатанный конверт. По печати было видно, что письмо
вскрывали, но это была всего лишь мера безопасности, поэтому я не
возражал. Мгновенно забыв про рубашку, я сел за стол и открыл
письмо, чтобы как можно скорее прочитать, что же мне пишет Мария
Анна София Сабина Ангела Франциска Ксаверия, принцесса Польши и
Саксонии.
"Ваше императорское высочество. Если бы Вы только знали, как
неудобно обращаться к Вам подобным образом, как это непривычно. Я
все же пребываю в надежде, что могу вот так запросто писать Вам,
чтобы рассказать о последних новостях, которые заставляют меня
беспокоиться все сильнее, и с трепетом ждать, что, возможно, Вы
найдете время, чтобы ответить мне, написав в свою очередь, как у
Вас дела, все ли хорошо, как живется Вам в огромной, неизвестной
мне, но такой притягательной Российской империи.
При дворе моего отца все разговоры только о короле Фридрихе
и его противостоянии с Австрией. Пока между ними борьба идет с
переменным успехом, но отец уверен, после взятия французами Праги и
сожжения австрийцами Шотузица, король Пруссии не успокоится, и
вскоре мирный договор, подписанный в Бреслау, по которому Пруссии
отходит вся Силезия и графство Глац, не будет стоить даже бумаги,
на котором его подписали. Пока неясно, кто именно нарушит мир,
наплевав на все договоренности, но отец опасается, что в этом
конфликте пострадает прежде всего стоящая на пути у Пруссии
Саксония. В связи с этим, к ее императорскому величеству Елизавете
в скором времени прибудут послы, для того, чтобы убедить ее принять
сторону Речи Посполитой и Австрии, и помочь нам силой русского
оружия. Это будет обширная делегация, и Ваше императорское
высочество при всем своем желании не пропустит их
появление.