Я обернулся к отставшей на полтора конских корпуса спутнице - и
хмыкнул. Да уж правильно говорят: танки грязи не боятся. Копыта
тяжело бронированной и дополнительно нагруженной Милки на каждом
шаге во все стороны расплёскивали вязкую гадость, так сказать
“дорожного покрытия”, словно воду. Н-да. Пожалуй, дорожные
разговоры стоит отложить как минимум до королевского тракта. Есть
слабая надежда, что хотя бы та дорога будет напоминать именно что
дорогу, а не мелкое и, что греха таить, неприятно попахивающее
болото. Даже воняющее, скорее… Сильно воняющее!
…Это оказалась не дорога. В смысле - источником запаха было не
месиво под ногами химер, а то, что было впереди. Грунтовка вильнула
- и деревья вдоль обочин неожиданно расступились, открывая вид на…
на… Блин. С чем сравнить-то? Наверное, если бы существовало
специальное кривое зеркало, искажающее не пропорции отражения, а
его суть, то именно так выглядел бы в нём буквально пятнадцать
минут назад покинутый форт республики. Ворота и стены - да. Но
вместо каменного монолита небольшой, но грозной твердыни -
почерневшие, стоящие вкривь и вкось брёвна частокола и несколько
жердей, чисто символически обозначающие створ для въезда. Створки
тоже есть - из трухлявой даже на вид, сочащейся влагой неподъёмной
доски, и, похоже навсегда вросшие в открытом состоянии в землю у
обочин. А за “стенами”…
Не знаю, как у местных жителей получилось добиться подобного
эффекта, но грязевая лента дороги внутри словно
разливалась по сторонам, в середине своей превращаясь в
совсем уже непролазную хлябь. В лужах неспешно копошилась тройка
грязных по самые кончики ушей свиней и с десяток на удивление
практически чистых гусей. Разумная жизнь центральную часть
“площади” благоразумно огибала, сосредотачивая своё присутствие по
краям, у там и сям криво натыканных изб - таких же чёрных и
скособоченных, как и частокол. Стоп, я сказал “разумная”? Кажется,
поторопился.
Строения внутри неровного круга кое-как заточенных сверху брёвен
образовывали свою окружность - ещё более кривую. Малые пародии на
избы, похоже, являлись вроде как жилыми домами - из каменных труб
поднимался дым, крохотные слепые окна иногда поблёскивали тусклыми
поверхностями грязных стёкол. А вот большие… Одно… одна… один
большой лабаз со скошенной крышей оказался таверной - прибитую над
притолокой подкову я разглядел после того, как из-за двери выпали
два цепляющихся друг за друга и за керамическую бутыль вдупель
пьяных тела. Не став заморачиваться соблюдением приличий и
элементарной гигиены, эти двое стали орошать стену прямо рядом с
порогом скопившимися в организме излишками жидкости. При этом
раскачиваясь, словно невидимый ветер так и норовил сбить их с
ног.