Все видели, сколько времени я
нахожусь наверху, и моя обеспокоенность передавалась команде. Может
быть, конечно, и стоило больше доверять опытным морякам и капитану,
но я просто не мог сделать этого физически, поскольку был
единственным, кто хотя бы примерно имел представление о том, что
нас может ждать впереди.
Всё, как это и бывает, случилось
внезапно. За десять минут ветер, до этого лишь дующий сильными
порывами, стал усиливаться и перешёл в завывания, и почти сразу за
этим волны поднялись впереди нас стеной на десяток метров. Я
крикнул, но это уже было не нужно, тут же засвистели боцманские
дудки, и на реи бросилась дежурная смена, убирать паруса.
«Началось», — только успел подумать
я, когда гигантская волна десяти метров в высоту подняла наш
корабль, словно пушинку, и взметнула его ввысь, чтобы затем уронить
со стоном и жалобным скрипом дерева вниз, и почти сразу передала
нас в лапы следующей волне-монстру. По палубе стало практически
невозможно ходить, если бы не штормовые тросы и пояса, меня и часть
команды сразу же смыло бы за борт, а так, отплёвываясь от массы
солёной воды, все с посеревшими лицами занимались своими делами.
Голоса капитана и команд практически не было слышно, рёв ветра и
волн был такой, что любой другой звук в них просто терялся. Я по
привычке отправился к рулевому, чтобы помочь ему удерживать
лягающийся, словно лошадь, штурвал, и только втроём нам это с
трудом удавалось.
Шторм становился всё сильнее, громады
волн казались бесконечными, и мы с синьором Джакопо всё чаще
обеспокоенно переглядывались, поскольку вахты едва успевали
меняться и отдыхать, чтобы поддерживать корабль на плаву, не давая
ему встать боком к волнам и тем самым привести нас к гибели.
***
Ввалившись без сил в каюту, я застал
там весьма занимательное зрелище — опорожнявших желудки девушек,
причём всех трёх. А рядом с ними суетился Карло, помогая убирать
желчь, удерживая их волосы и поворачивая так, чтобы они не
захлебнулись в рвотных массах.
«Я как-то даже забыл, что у меня тоже
морская болезнь», — вяло подумал я, едва переставляя ноги от
усталости и падая, прямо в том, во что был одет, на кровать.
***
Проснувшись, первое, чего я не
ощутил, — это восхождения судна на волну и опускания с неё, а
следовательно, не было также вертикальной и килевой качки.