Милан задержался у совместного портрета молодых мужчины и
женщины. Портрет явно был выполнен талантливым художником. Ему
удалось вполне передать не только внешний облик, но и черты
характера, свойственные этим людям. Улыбчивое спокойствие женщины,
воля и сила характера мужчины. Те же черные глаза и волосы, только
еще больше силы и решительности в крепко сжатых губах.
– Это мои дед и бабушка. Они уехали давно. Сразу после известных
событий шестьдесят восьмого. А отец оставался здесь, но и он уехал.
Недавно. Но идемте дальше.
В следующем зале были портреты мужчин и женщин, иногда с детьми,
в одежде девятнадцатого века. Генрих остановился у отдельного
портрета совсем юной девушки лет, может быть, шестнадцати. Все те
же характерные черные волосы и черные глаза, в которых можно было
увидеть и радость молодости от встречи с необыкновенным, и ожидание
счастья.
– Великолепный портрет, барон. Я так понимаю, это тоже ваша
родственница. Но какое мастерство, кажется, эта девочка сейчас
оживет!
– В нашей семье всегда старались доверять писать портреты только
настоящим художникам. Это Эмма-Мария Шварцберг. Естественно, после
замужества она сменила фамилию. Посмотрите внимательно, Милан. Вам
она никого не напоминает?
Чех пригляделся к портрету внимательнее. Да, похожие черты лица
он уже встречал, конечно, сходство весьма, весьма отдаленное, но
какое-то общее выражение, настроение…
– Генрих. Я слышал, что Кира ваша родственница. Это правда?
Барон задумчиво рассматривал девочку на портрете. Потом
повернулся к Новаку и покачал головой.
– Эмма сбежала из Вены с участником революционных событий. Она
жила в Литве, потом несколько раз приезжала в Шварцберг. Вместе с
сыном. Девичья фамилия матери Киры – Княжевич. Так что мы с ней
действительно родственники, хотя и очень дальние.
Милан вновь повернулся к портрету. Да, черты девушки словно
проступали через лицо на портрете. Похожая и одновременно
другая.
– Но это только первое звено на пути ваших открытий, мой друг.
Идемте дальше.
Они прошли еще через одну небольшую комнату, увешанную
портретами, и вышли в небольшой зал, где на стене висела только
одна картина.
Девушка в черном платье немного растерянно смотрела на них с
ростового портрета, опустив руки. На ее груди, чуть выше волнующей
ложбинки в декольте черного строгого платья сверкал огромный
камень.