— Могу я войти? — тяжело спросил Вернон. Дезориентированный
бобби поспешно закивал, давая разрешение на всё и сразу.
Осиротевший родственник шумно выдохнул в усы: — Печать снимите.
Патрульный тут же отлепил от косяка двери полосатую ленточку и
посторонился, пропуская джентльмена в дом. Войдя в холл, Вернон
осмотрелся. Тихо, пусто и пыльно. На полу перед дверью — очерченный
мелом человеческий контур в классической мертвецкой позе — с
раскинутыми руками и согнутыми ногами… Лестница на второй этаж была
целой, и Вернон начал подниматься по ней. Полисмен молча последовал
за ним на почтительном расстоянии. А вот и детская, полностью
разгромленная, меловой женский контур перед маленькой кроваткой.
Что-то заставило Вернона заглянуть туда — в кроватке сиротливо
съёжилась кошка… Подняв треугольную мордочку и посмотрев на
человека зелеными горестными глазками, киска печально муркнула.
Вспомнив пушистую кошачью кучу, согревающую Гарри на обледеневшем
порожке, Вернон гулко сглотнул — эта кошка осиротела, осталась без
хозяев. Но у неё ещё оставался Гарри, а значит, её надо забрать с
собой. Вернон глянул на полисмена, выцепил глазами бейджик на
кармане и прочитал его фамилию.
— Офицер Гордон, помогите мне найти документы на ребёнка.
Нужные бумаги нашлись в секретере вместе с чеками и квитанциями
по оплате. Также Вернон поискал кошачью переноску, но не нашел, и
кошку пришлось засунуть за пазуху под пальто.
***
У Петуньи тоже был по-своему насыщенный день. Вызванный доктор
сразу после осмотра ребёнка обрушился на женщину с претензиями:
— Прро-о-ошу прро-о-ощения, ко-о-ому это прришло в голову
выррезать на лбу рребё-ё-онка всякие зигзаги и мо-о-олнии?
— А это порез? — озадаченно спросила Петунья. — Не ушиб?
— Да щ-що-о-об я так жи-и-ил! — протянул доктор-еврей. —
А-а-аккура-атный разррез скальпе-е-елем или ка-а-анцелярским
ножо-о-ом.
Петунья суеверно перекрестилась и поцеловала щепоть пальцев,
невольно думая об очищающем огне инквизиторского костра — только
темномагических ритуалов в её доме не хватало…
Гарри жалобно похныкивал, его вертели в руках, целую ночь душили
вонючими кошками, он не помнил, когда последний раз ел, ему давно
не меняли штанишки… Что было ранее, Гарри начал уже забывать, вот
только мама... зачем-то она ему лобик расцарапала чем-то очень
острым. И это было последнее, что Гарри помнил за прошедшие три
дня. Правда… был ещё мотоцикл, летящий по небу. Но Гарри был уже ни
в чем не уверен — мотоцикл мог и присниться.