— Я там Юле… — замолкает, хватая ртом воздух. Ну приехали! Что
там еще было? Хочется хорошенько ее встряхнуть за плечи и
допытаться ответов. — В общем, я не знала, что у вас все так
серьезно, ну и сказала, что натравлю проверку на тебя раньше, и
секцию прикроют… если… — она уже рыдает то ли от стыда, то ли от
страха передо мной, — если она тебя не бросит.
Бля-я-ядь. Как можно быть такой идиоткой в тридцать лет, а? Еще
и выдумала все удачно, когда проверку перенесли. Все-таки хватаю ее
за плечи и легонько встряхиваю, вынуждая посмотреть мне в
глаза.
— Послушай меня внимательно, Жанна… Валерьевна, — выдыхаю,
безуспешно пытаюсь успокоиться. — С этого дня ты и на пушечный
выстрел к Юле не подойдешь. Встретитесь на улице — обходи ее
стороной, а если столкнетесь у лифта — иди по лестнице. А со мной
общаться только по вопросам баскетбола и исключительно в рабочее
время и на рабочем месте. Поняла?
— Прости, Максим! — отчаянно молит одной рукой вцепляясь в мое
запястье, но я отстраняю ее от себя и высвобождаюсь из хватки. —
Прости, пожалуйста, знаю, что сглупила, — так и стоит в двух шагах,
не решаясь подойти ближе, пока я беру с тумбочки ключи.
— Не у меня тебе прощение просить нужно, Жанна. Не у меня, —
захлопываю дверь и ухожу, надеясь, что Рыбка опять не закрылась на
все замки.
Твою ж дивизию! Угораздило вляпаться в такое дерьмо, а! И
главное, как теперь доказать Рыбке, что единственная соседка, с
которой у меня что-то было — это она? Ага, было. Теперь только и
тешиться воспоминаниями. Блядь! Бью со злости по стене и прыгаю
вниз через три ступеньки. Дверь не заперта, и я хмурюсь, тихо
проходя в квартиру. Прислушиваюсь к звукам, и сердце
останавливается, когда слышу, как тихонечко плачет моя Рыбка. Не
дошла даже до спальни, свернулась калачиком на диване и ревет, аж
трясется вся. Больно ей, а мне самому от себя становится тошно.
Довел.
Сажусь рядом и касаюсь ладонью спины и плеч. Она вздрагивает,
быстро смотрит на меня, а потом отворачивается и ревет навзрыд.
Никогда не думал, что может быть так больно от чужих слез.
— Юль… Рыбка, пожалуйста, не надо… — она прячет лицо за руками,
и я наклоняюсь, обхватываю ее поперек живота и шепчу, боясь
напугать ее громким голосом. — Иди сюда, ладно? — усаживаю ее себе
на ноги и обнимаю крепко, целуя волосы, глажу плечи, а она
утыкается носом мне в грудь и ревет. Не вырывается, и уже хорошо.
Значит, не все еще потеряно, и она готова говорить. — Позволишь все
объяснить?