Над
пустошью вновь сгустилось безмолвие: ни гласа, ни воздыхания.
Эсфирь пришла в голову мысль, что Листочек взывает к беседе по
одной причине — чтобы отдать её на растерзание
Аспарагусу.
— Не верит
Олеандр, что ты выродок, — послышался шипящий голос. — Уберечь тебя
хочет.
— Так он не
верит! — радостно воскликнула она, а рассудок между тем твердил:
«Это ловушка, не соглашайся».
— Ничто не
мешало ему отыскать тебя, смекаешь? — Рубин сверкнул клыками и
величаво вскинул подбородок. — Но он солгал. Наврал собратьям, что
ты улетела. Мне-то плевать. Жива ты, издохла — всё едино. Да есть
загвоздка: мне не плевать на Олеандра. Да и ты, как выяснилось,
жизнь мне спасла. Решайся уже, милая. Извиняй, но я не вызывался
кудахтать с тобой до ночи.
Вроде бы
сомнения стерлись. Но тягостное чувство, словно Эсфирь подступила к
роковому выбору, упорно щекотало мозг.
В который
раз у скалистого обрыва повисла тишина, которую, в конце концов,
прорезал её тихий голос:
— Хорошо.
Идём.
Позже,
толкуя с Аспарагусом, хранители поведают, что океанид тот походил
не то на призрак утопленника, не то на истрескавшийся ледник. Вышел
на склон глубокой ночью. Ступал по следам недавней бойни плавно и
бесшумно, почти порхал над залитым кровью песком. На крики, что
воинам Танглей запрещено пересекать границы Барклей, отозваться не
удосужился. Известить о цели скитаний чести тоже не оказал, а на
большее стражи не растратились.
О
малоречивости океанид-воинов витали листопады пересудов, а не
познавшие задора битв в лесу никогда не гостили.
Не было ни
для кого тайной, что в Эпоху Стальных Шипов дриад и океанид
связывали узы дружбы. Былые владыки Барклей и Танглей, Эониум и
Ваухан, нарекали друг друга братьями. Избранные хранители, в рядах
которых теснились Аспарагус и Каладиум, были первыми, кто по
приказу своего правителя принялся оттачивать боевые умения плечом к
плечу с океанидами.
Старшее
поколение дриад хорошо помнило первую тренировку. И хорошо помнило
искаженное ужасом лицо Аспарагуса, когда тот приковылял с плаца и
упал на скамейку. Он назвал танглеевцев сумасшедшими. Сказал, что
сражаются они столь же мудрёно, сколь и ладно. Но он за просмотр
такого боя и медной монеты из кошеля не вытряс бы.
Как бы то
ни было, загадочное мастерство приносило плоды.
Вызвать
ледяного воина на дуэль отважилось бы существо, разве что
пожелавшее пожать руку Творцу.