Просто
удивительно, как легко всё объяснилось бы, будь она
жива.
— А
наследник-то, поговаривают, — долетел до слуха шепоток, —
Аспарагуса во всех мыслимых грехах обвинил. Как думаешь, быть
может, он и есть тот потерянный бастард, а?
А вот это
уже чересчур! Олеандр вскочил, затопленный волной негодования.
Наспех расчесал волосы гребнем. Откинул его на шелка и подковылял к
окну. Он уже перевесился через подоконник и разомкнул губы, чтобы
направить сплетников в одно чудное местечко под хвостом
силина:
— Вы!.. —
но на шее будто удавка стянулась.
Уснул он,
что ли? Такая мысль распустилась в сознании — единственно-разумная
мысль, гораздая пояснить узримое.
Куда ни
кинь зерно, везде и всюду мелькали хранители в плащах со стальными
шипами. Ежели раньше дриады могли просуществовать от рассвета до
заката и не встретить ни одного, ныне это казалось непозволительной
роскошью. Былые подпевалы Эониума, включая тех, кто сложил
полномочия, разбрелись по округе муравьями. Вот из-за хозяйственной
постройки, перепугав прачку, вышли семеро. Сквозь их вооруженный
строй медленно и величаво, словно водяная змея через озеро, полное
рыбы, проскользнул…
— Каладиум?
— Олеандр окинул его взглядом и скривился, будто из грязной лужи
хлебнул.
Покинув
пост палача за ненужностью, Каладиум вечно выглядел, как ряженый
грифон. Скандально-прославленный наряд Потрошителя гнил на чердаке
и, ежели верить Фрез, давно порос плесенью.
Порос, да
не совсем.
Ступни вели
Каладиума по подвесному мосту. Вели к двум шептуньям, которые
развешивали неподалёку от дома владыки белье. И бредших ему
навстречу сметало с пути. Под его жилетом пряталась красная рубаха,
перехваченная у талии кожаным поясом, утыканным лезвиями. Голову
покрывал чёрный платок. От тугих сапог до колен отходили ремни, они
перетягивали бедра крест-накрест. Справа к ремням крепился
скрученный мотком хлыст.
Непривычное
для дриад оружие. В Барклей не сыскался бы второй воин, владевший
хлыстом.
Каладиум
улыбался так, как улыбался бы кинжал, приставленный к горлу
жертвы.
— Ой, а что
это у нас тут?
Он
приблизился к околевшим сплетницам. Сделал вид, что подхватил с
тропы что-то крайне маленькое и добавил:
— Испокон
веков страх приходится нам защитником. Он уберегает носы наши от
сования в норы, где их могут откусить. Сознаете? Молю, будьте
благоразумны, впредь не роняйте столь ценный дар. Дриады правящей
семьи — не те существа, о ком дозволено распускать сплетни. Я
понятно выразился?