Без лишних
слов и препираний, без тени сомнения и паники она просто взяла и
излечила двух незнакомцев. Он не простил бы себя, погибни Рубин
сегодня. Эсфирь не просто исправила чужую оплошность, — она поймала
Олеандра в полете ко дну пропасти, утыканной шипами невозможности
повернуть время вспять.
Но нет!
Нет, нет и еще раз нет! Выкуси, мать-природа! Он не потерял друга!
Свеча жизни Рубина не погасла. Она будет гореть еще очень и очень
долго, прежде чем потухнет. Зелен лист, если завтра он снова не
сцепится с Каладиумом. Ну или с дерева не упадет. Или…
Неважно!
Олеандр кружился и кружился, запинаясь о раскиданные лозы и хохоча,
словно безумный лекарь, которому удалось сварить зелье бессмертия.
Крылья Эсфирь трепетали, казалось, вознося их к небесам.
Всё
испортил стук.
Ветер
сорвал с двери сетку лоз заодно с затвором. Шквал мокрого воздуха
ворвался в хижину и остудил кровь и веселье.
Олеандр
замер, кожей ощущая чье-то присутствие — так хищный цветок
улавливает трепыхание жертвы, бредущей по лепесткам. Напрасно,
очень даже напрасно он окрестил виновницей вторжения непогоду. Судя
по терпкому запаху благовоний, на пороге стоял дриад в древесной
маске, которого в последние дни отличало одно поразительное умение
— он упорно вырастал там, где находился Олеандр.
Слыхал
Олеандр о мелких вивернах. Они покусывали хозяина, впрыскивали
медленный яд, а потом всюду за ним бродили, ожидая, когда тот
издохнет и послужит ужином.
— Милая
птичка, наследник, — молвил Аспарагус тихо, но так, что мороз
пробирал до внутренностей. — Правда, не слишком походит на
заурядное пернатое творение и источает весьма скверную
ауру.
В хижине
повисло напряженное молчание. Волосы прилипли к щекам
архихранителя, кожу и маску омывала стекающая влага. А лицо
Аспарагуса делалось тем мрачнее, чем дольше он глядел на
Эсфирь.
Олеандр
вдруг сообразил, что до сих пор стискивает ее в объятиях. Отпустил
и собрал руки за спиной. Отпрянул, ожидая продолжения
стального натиска, но что-то пошло наперекосяк.
Аспарагус
повернулся к двери и произнес в темноту ночи:
— Прошу
вас…
В проеме
показался Зеф. Он поглядел на Олеандра, чиркнул ребром ладони по
шее, как если бы говорил «Нам конец», и вкатил в дом бочку.
Громыхнув, она пересекла комнату и ударилась о стену. Следом,
изогнувшись в полете, в кресло плюхнулись колосья ливра — пучок
целебных растений.