— И кто же
она? — В золотом глазу Аспарагуса еще плавал дым ошеломления, но
вопрос его прозвучал твердо.
— Не ведаю!
— сознался Олеандр, отдирая от боков тунику. — Но точно не
выродок!
— Идиот! —
гаркнул Аспарагус и добавил: — Потешались с распутницей? По нраву
пришлось? Право, слишком долго я живу на свете, чтобы не уловить
ауру очарования. Штаны подтяните, наследничек!
Сперва
Олеандра бросило в жар, следом в холод. Он отвел глаза, ощущая на
себе колючий взгляд, от которого в жилах стыла кровь. Какой там
побег Эсфирь?! Он старался хотя бы дышать, вдоволь наглотаться
промозглого воздуха, пока волна осуждений и гнев Фрез не смыли его
на дно океана.
— Смею
доложить, — процедил Аспарагус, — я намерен усилить охрану
поселения и найти девчонку. Дерзнете вмешаться? Что ж, прослывете
распутником и прелюбодеем. Я понятно выразился?
Процедил и
зашагал прямиком к тоннелю, попутно швырнув в ограду вспышку
колдовства.
Красиво
он тебя уделал, —шепнул
внутренний советчик. И Олеандр чуть не завыл от унижения. Дыра
стремительно зарастала, скручиваясь древесной плетенкой и
перекрывая проход. Зеленое свечение распространялось по стене,
впитываясь в каждый узел, в каждый завиток.
Воображение
уже распоясалось, рисуя картины гибели Эсфирь. Одна виделась
страшнее другой: вспоротый мечом живот, десятки стрел, пронзившие
плоть, перерезанная глотка…
Олеандр
невольно схватился за ветвь, и макушку оросила влага. Ледяные капли
осыпались на голову, сползли под тунику, и он будто ото сна
очнулся. Тоска сдавила сердце.
Нет! Он
обязан отыскать Эсфирь первым и спасти. Вот только ныне его из
поселения никто не выпустит.
Что
делать?.. Что делать?..
Вырожденка!
Эсфирь
пришлось не по нраву это слово. А еще не внушил доверия взгляд
дриада, нарекаемого Аспарагусом. Страшным он уродился мужчиной.
Очень страшным. Да и маску жуткую надел! Может, с побегом она и
поторопилась. Но чего уж теперь сожалеть, верно? Она испугалась.
Испугалась до того сильно, что перья до сих пор стояли дыбом. Когда
ужас захватил голову в плен, ноги сами потащили её во двор. И она
доверилась зверьку, шмыгнула за ним в дыру.
Сознаться,
Эсфирь не ведала, куда держит путь. Просто бежала за зверьком,
порой болтая с ним и задавая вопросы. Жаль, отклика не находила.
Как выяснилось, в мурлыкании и сопении сложно распознать слова.
Иной раз чудилось, будто парочку она различила, но потом
обнаруживалось, что зверь чихнул.