— Гера, я
помогу!
Крик
прогремел столь же внезапно, сколь круто Вия спикировала перед
подругой.
О,
нет-нет-нет! Ежели удар придется по мойре, возмездия не
миновать!
Стук сердца
залетал в ушах. Олеандр спасовал. Приказал корню отступить. Но
поздно. Столь стремительный разгон с наскока не погасишь. Потому
скоро и раздался хруст. Жуткий, пробирающий до судорог — с таким
треском ломаются ребра. Корень врезался мойре поперек
груди.
Бред какой,
а? Губы Олеандра искорежила ухмылка. Его затрясло. За падением
вырожденок он не наблюдал. Просто не мог смотреть и содрогаться от
мысли, что рука возмездия вот-вот наградит его схожей затрещиной. А
на расправу она оказалась мало того что быстрой, так еще и
невидимой.
Удар вырвал
из-под ног почву. Олеандра скрутило в узел, протащило по песку и
впечатало во что-то твердое. Боль, подобно проглоченным лучинам,
терзала и рвала на куски. Вздохи и выдохи вырывались с хрипением,
отдавались ломотой в ребрах. Он хватал ртом воздух, но до
легких он не доходил — будто в перегородку утыкался. Тело
оцепенело, отказывалось повиноваться.
Мысли
выветрились.
Остались только боль и нежелание
верить, что лепестки жизни осыпаются.
Как
оказалось, у Погибели очень теплые руки. Нежные и ласковые,
отчего-то такие родные. Они опустились Олеандру на щеки, даруя
упоительное ощущение спокойствия, безмятежности. Он попытался
пошевелиться. Но единственное, на что его хватило — приподнять
палец.
Боль зверем
вгрызалась в тело. В груди будто кипяток разливался.
Погибель
изучала Олеандра ладонями, а потом прильнула губами к губам. И
плоть снова отозвалась жжением. Он пожелал отпрянуть, но она
углубила поцелуй, призывая к отклику. Он откликнулся — откликнулся,
невзирая, что ребра словно разом расплавились. В горле гвоздем
заколотился крик, поглощаемый и перерождаемый в выдох
наслаждения.
Кто бы мог
подумать, что Погибель является павшим во плоти. А еще провожает в
последний путь столь нецеломудренным способом.
Действительность проявилась неожиданно. Сквозь рваный
шум Олеандр различил крики соплеменников. Сквозь мерцающую пелену
слез медленно проступали очертания горелых деревьев, подёрнутых
дымовой завесой. Мир перед глазами склеивался. Олеандр моргнул и
встретился с Погибелью лицом к лицу в лице чернокудрой девушки. Её
лик казался знакомым.