Золотой
глаз Аспарагуса сверкнул из-под спутанных прядей волос. Невзирая на
его спокойствие и холодность, у Олеандра возникло ощущение, будто к
глотке приставили нож.
— Ты не
посме… — Неуловимый взмах руки, звучный шлепок, и щеку нестерпимо
обожгло.
— Ох ты ж!
— донеслось от дриад.
Пощечина
пришлась на грани удара кулаком. У Олеандра свело челюсть и язык,
который он прикусил.
Позор!
Немыслимый позор! Так его еще не унижали. Да и кто осмелился бы? Ни
отец, ни мать не поднимали на него руку, полагая, что беседа по
душам взывает к уму куда лучше кнута и палки.
Тем не
менее пожар в груди поутих. Олеандр сумел вздохнуть полной грудью.
Рука Аспарагуса шевельнулась в жесте со скрещенными пальцами,
мгновенно пресекая нарастающий гомон толпы. Он стрельнул на
соплеменников взглядом, словно подбирая жертву. И дриад как волной
смыло. Прихрамывая и то и дело оборачиваясь, Зеф примкнул к ним и
отступил.
— У вас
была истерика, наследник, — в голосе Аспарагуса появился оттенок
стали. — Полагаю, нам должно побеседовать.
Олеандр
глубоко вздохнул — через рот, поскольку нос забивал металлический
запах крови.
— Вы не
виноваты, — возвестил Аспарагус, и Олеандр крепко зажмурился. — Не
корите себя, не стоит. Ежели бы вы не покинули поселение, ежели бы
не ступили к морю…
Аспарагус
прищелкнул языком и продолжил:
— …Вестимо,
такие думы тревожат ваш юный разум? Право, наследник, я и не ведал,
какое вы, в сущности, еще дитя. Отчего, скажите на милость, вы
учитываете лишь крайние перипетии? Будьте любезны, тогда уж
смыкайте звенья цепи, начиная от вашего появления на свет. То
станется вернее, не считаете? Ежели бы вы не родились, ежели бы не
сделали первый вздох, первый шаг. Не сочтите за дерзость, но ныне
вы весьма переоцениваете собственную значимость…
Где-то на
задворках подсознания Олеандр сознавал, что его пытаются
поддержать, но…
— …Наших
соплеменников погубили вырожденки, — предельно серьезным тоном
заявил Аспарагус. — Это и есть истинная и непоколебимая реальность,
остальное — глас потери.
— Сапфир,
он точно… — успели произнести губы Олеандра, прежде чем он понял,
что говорит не с отцом.
— Пострадал
из-за вас? — подхватил Аспарагус. — Что ж, в таком случае позвольте
поинтересоваться, говорил ли он вам, что желает вступить в
сражение? Ежели так, тогда окажите наследнику Цитрина честь
самолично отвечать за последствия принятых им решений.