— …У Мирта
нашли.
Олеандр
выхватил судный лист и поспешно развернул. Читал он послание,
наверное, раз двадцать, прежде чем оторвал взор от витых и
угловатых строк, выведенных твердым нажимом пера.
«Дорогие соплеменники, меня крайне раздосадовала
весть о том, что должность старшего целителя до сих пор занимает
старик, чьей седой головушке указом Стального Шипа давно следовало
разлучиться с телом.
Полагаю, произошло недоразумение,
истинно?
Что ж,
нестрашно. Вы держите судный лист в руках, значит, столько досадное
упущение исправлено.
А. —
правитель клана дриад».
На сей раз
покуситель выразился прозрачнее. В словах его прослеживался намёк
на казнь Мирта, которая свершилась бы, ежели бы Эониум не погиб.
Отец Олеандра, перехватив бразды правления, пощадил старого
целителя. Дозволил ему коротать отведенный срок, занимаясь
привычным ремеслом под надзором сослуживцев, чтобы на корню
пресекать оплошности.
И что же
вышло теперь?
Теперь
замысленное Эониумом воплотилось в явь. Только казнь свершил не
Каладиум, а вырожденки.
—
Раздосадовала весть, — произнес Олеандр, углубившись в раздумья. —
Весть, весть…
Вот теперь
он нащупал связь между жертвами.
Сознаться,
не ведай он, что сестра отца мертва, по ряду причин точно подумал
бы на нее.
Первая:
неприязнь к Мирту, по ошибке нарекшему Азалию
бесплодной.
Вторая:
ненависть к отцу Олеандра, который отчасти приговорил её двукровных
детей к смерти.
Третья:
ненависть к Хатиору, отцу Спиреи, который сражался в числе тех, кто
погубил детей Азалии.
Четвёртая:
ходили слухи, Азалия грезила о приручении выродков, считая их
кем-то вроде диких зверей, которых можно приютить и смело спускать
на врагов в случае угрозы лесу.
Пятая и
шестая: оправданная претензия на власть и подпись.
Седьмая:
Азалия жила и росла среди Стальных Шипов, она сама отчасти
Стальная.
Серьезно!
Кусочки мозаики склеились бы в идеальную стрелку, указующую на
Азалию.
Склеились
бы, ежели бы она не покоилась в корнях-усыпальницах Вечного Древа
вот уже…
Сколько?
Шестнадцать лет кряду?
Может,
кто-то мстит за неё? Кто-то из Стальной свиты?..
Хлопок
ладоней прервал поток рассуждения. Олеандр вздрогнул и увидел перед
носом смуглую руку. Изуродованное лицо нависало над ним. Аспарагус
сдул со щеки прилипшую прядь:
— Я не враг
вам, сын Антуриума.
Олеандр
взлохматил шевелюру.