«Апельсин» в нашей оптике дрогнул и
еле заметно отклонился вправо.
Я почувствовал, как у меня руки
трясутся. Но посмотрел на них и ничего не увидел. Такая внутренняя
нервная дрожь, от напряжения. Распсиховался некстати, хорошо ещё,
что незаметно. Я ещё в самом начале войны просился в военный флот,
должен был. Алинка, моя старшая сестра, и её муж Эрик работали на
Гедеане, там был наш посёлок терраформеров. Удобный мир для
колонизации: магнитное поле, сила тяжести, атмосфера – все
подходящее… И ведь подлость-то: был очередной сеанс дальней связи,
Алинка с мамой поговорила и проболталась по секрету, что уже на
третьем месяце – а буквально сразу после сеанса наши засекли два
шедийских ракетоносца. Помощь не успела.
Мама потом всё просила фотки показать,
плакала и просила, будто это что-то изменило бы. Мы с отцом те
фотки стёрли из нашей личной директории. Не надо было маме это
видеть. От посёлка почти ничего не осталось, а уж от тел-то… В
общем, я тогда решил, что просто обязан что-то сделать, чтобы не
взбеситься от горя и от беспомощной злости. Отец не
останавливал.
Но меня призвали только полгода назад,
а на боевом корабле я оказался только после долгих тренировок на
станции дальней связи – когда всем доказал, что могу работать в
глубоком космосе. Это у меня ещё оказался талант – иначе не видать
бы мне военного флота, как ушей. Но всё равно меня вместе с
пополнением прислали на этот ракетоносец буквально уже перед самой
дракой за Шед. Я пока что видел бои только в записи – теперь меня и
ужасало, и восхищало, что сейчас может начаться настоящее
сражение.
Восхищало моё участие.
Ужасало то, что сам я ни на что не
влиял и ни защищаться, ни атаковать не мог. Сиди, ищи канал
связи... пока жив. За тебя всё другие решат.
Все эти мысли у меня в голове
промелькнули за секунду – и спустя эту самую секунду на пульте
передо мной вспыхнул индикатор видеовызова по открытому каналу,
стандартному, который с подачи Галактического Союза используют для
связи все, кто вышел в космос. Программа «Эхо». Не соединяя, ясно,
кто.
Я даже вздрогнул.
– Антон Михайлович! – сказал я,
кажется, чересчур эмоционально – то ли радостно, то ли перепуганно
до неприличия. – Шельмец просит видеосеанс!
– Дай, – сказал капитан. Первый раз я
увидел, как он удивился.