[1] лист бумажного
тростника[2], понимая, что всё равно не
может сосредоточиться. Перед её мысленным взором представали строки
совсем иных посланий, а также письма́, которое она уже сотни раз
продумала до каждого слова. Но прежде, чем направлять это
послание, она хотела дождаться сына и выслушать его. Слова, которым
предстояло лечь в зашифрованные строки, и без того были пропитаны
ядом, но царица не сомневалась, что после отчёта Ренэфа добавит
ещё. И яд этот будет не слабее «Пьянящего вздоха» эльфийских
алхимиков.
Ни один союз не стоил жизни её
золотоглазой надежды, её прекрасного сына, в котором воплотилось
больше, чем она смела мечтать. Никого и никогда, даже самих Богов,
Амахисат не любила сильнее. Он был самим совершенством, идеальным
воплощением золотой крови Эмхет. Иногда ей даже не верилось, что
форма его вышла из её чрева.
Легенды, высеченные на стенах храмов,
говорили о том, как дыхание Богов входило в Императора и царицу,
когда они зачинали наследника трона... Амахисат не сомневалась, что
в ходе ритуала, когда был зачат Ренэф, с ней было дыхание Богов.
Боги отвернулись от неё, когда пришёл черёд воплотиться душе
Анирет, хотя сколько надежд она возлагала на тот час, когда семя
Владыки впервые расцвело в ней, питаемое всей силой её жизни!
Разочарование... Слабая, несуразная, готовая потакать всем, вечно
ищущая то чужой поддержки, то саму себя — пусть бы её и не было
вовсе... Бесконечно пытающаяся заслужить любовь и одобрение, Анирет
вызывала у Амахисат отторжение тем больше, чем больше походила на
неё саму. Какая насмешка — это сходство! Анирет была её тенью,
бледным подобием, вечным напоминанием о том, как сама она пыталась
когда-то заслужить любовь Владыки. Слабое порождение всей той
страсти и неистовой мечты, которую царица вложила в её рождение...
и той невозможной безответной любви, которой она была проклята в
первые годы этого союза. Подпав под очарование энергий Золотой, под
немыслимое притяжение их общих ритуалов, когда-то царица мечтала
превзойти, затмить в сердце Владыки ту, тень которой неизменно
витала в этом дворце и над всей её жизнью. Как хотела она принести
Секенэфу радость и подарить желанное дитя! Но это дитя оказалось
ему нужно не больше, чем ей самой. Анирет росла. Она была красива и
умна, но всегда недостаточно... Она была далека от совершенства
настолько, что царице было больно видеть её — тем больнее, чем
сильнее Анирет пыталась угождать ей и завоёвывать её одобрение.
Слишком, слишком это напоминало о тех годах, которыми Амахисат
далеко не во всём гордилась, хотя в те же годы она завоевала любовь
и уважение своего народа — уже не как влиятельная вельможная дама,
дочь одного из самых могущественных родов Таур-Дуат, но как царица,
мать и Владычица этой земли.