Владыка Первородного Огня,
возвышенный и далеко шагающий, обитающий за пределами нетленных
звёзд,
Пусть Твой могущественный лик
будет милостив ко
мне!»[1]
Его голос гремел по древнему
святилищу, многолико перекатываясь меж стен из красного гранита,
возносясь вместе с дымом благовоний под своды храма, достигая лица
оживающей статуи. Божество с ликом песчаного чудовища одной рукой
опиралось на большой, похожий на копьё, Жезл Силы, а в другой
сжимало хопеш. На красивом могучем теле, выточенном из того же
красного камня, что и стены, переливались золотые ожерелья. В
полумраке сквозь тени поблёскивали самоцветы глаз — тех самых, чей
огненный взор пронзал первобытную тьму небытия.
К голосу жреца Сатеха присоединился
низкий хрипловатый вой двух ша. Самка сидела у его ног,
благословляя ритуал своим присутствием. Самец пел чуть в стороне,
за границей охранного круга. Щенки почтительно замерли в логове под
наосом — им ещё только предстояло осознать в полной мере, что
означало быть священными зверями своего божественного
покровителя.
Сердце Колдуна радовалось живому
присутствию возлюбленного Бога, которому он посвятил себя всецело,
которым он жил и дышал. Этим присутствием сейчас пел каждый камень
— вдохновляя, даруя Силу. От каждого нового слова призыва кровь
мага вскипала сладостным пламенем, и он чувствовал себя многократно
превосходящим пределы своей смертной формы.
— Я приведу Твоего Избранника в этот
храм, обещаю Тебе, — прошептал Колдун, опускаясь на колени в жесте
не унижения, но глубочайшего почтения, ведь разве могло быть место
унижению, когда руки Бога обнимали его, возносили над всем. — Он
узнает всю ту правду, которую прочим выгодно было скрыть... Но
прежде, молю, помоги мне достичь другого, помоги рассечь его связи
с прежней жизнью. В миг, когда все отвернутся от него, когда жрецы
Собачьего Бога исполнят свой приговор, помоги мне дотянуться до
того, кому даровала крупицы своего Знания возлюбленная моя
Серкат... того, чьё имя Перкау.
Колдун не видел бальзамировщика
никогда, кроме как издалека, не знал ни лица его, ни запаха. Зыбкий
образ сейчас рождался перед его мысленным взором, но стены храма
Ануи, осиянные присутствием Псоглавого, и десятки жрецов Стража
Порога надёжно защищали пленника. Маг не мог соприкоснуться с ним,
не мог войти в его сны и разбудить спящую сторону его Силы.