Словом, слыл Демьян Рыго́рыч или попросту «дядька Демьян»
местным колдуном — знатки́м, то есть. Оно, конечно, мракобесие и
противоречит идеологии просвещенного атеизма, но то больше в
городах да по радио. В Задорье ты поди-найди фельдшера посередь
ночи коли жена рожает или скотина занемогла. А ведь бывают и такие
дела, что и фельдшера, и участковые и даже народные комиссары
руками разводят. И тогда шли на поклон к Демьяну Рыгорычу.
— Цыц, Полкан! — гаркнул Демьян, и почти восемьдесят килограмм
мышц, шерсти и зубов присмирели и плюхнулись на брюхо. У ворот
стояло человек шесть, над бабьими платками блеснула кокарда на
фуражке участкового. «Дря́нно дело» — пронеслось в голове.
— Ну? И шо мы здесь столпились?
Громко всхлипнула Надюха — мать Максимки. Младше Демьяна годков
этак на пять, она запомнилась ему глупой брюхатой малолеткой,
польстившейся на городского хлыща-агронома. Тот так и не вернулся к
Надюхе — то ли уехал обратно в свой Ленинград, то ли сгинул, а
Надюха осунулась, постарела, связалась с пьяницей Свиридом и
обзавелась никогда не сходящими синяками на сбитых скулах. Сам
Свирид стоял рядом с участковым и со скучным видом щурился, водил
жалом — похоже, все происходящее его ни капельки не интересовало, и
больше всего ему сейчас хотелось опохмелиться. На левом его виске
волосы росли клочками, окружая огромный розовый рубец над ухом
шириной в ладонь. Ухо же было черное и обгрызенное, как подгоревший
сухарик.
— Максимка пропав, — пожаловалась она, — Вчерась утёк, а домой
так и не воротился. Як зрану пропав, так и… с концами.
Откашлялся мордатый участковый.
— Я б заявление принял, да только пакуль тут поисковую группу
соберешь, пока то, пока сё…
— А чегой-то он утёк? — поинтересовался Демьян. От его взгляда
не укрылось, как полыхнули глаза Свирида.
— Черт его ведает, сорванца, — нарочито небрежно отозвался
пьяница, — Устрахался не разумей чего, да и утёк.
— Ага, не разумей чего, значит…
Неистовую ругань Свирида вчерась слышало все Задорье.
— Дядька Демьян, помоги, а? Ничего не пожалеем — хошь, мешок
зерна, хошь браги бутыль, хошь…
— Вот еще брагой раскидываться! — не сдержался Свирид, —
Вернется твой неслух, жрать захочет, да вернется…
— А откель он вернется-то? — прищурившись спросил Демьян, — Не
ты ль хлопчика-то спровадил?