В веселом заведении Эльма не планировала задерживаться надолго.
Она решила для себя, что быстренько заработает денег, и продолжит
свой путь в столицу. Судя по щедрым обещаниям работодателя, это не
должно был занять больше пары месяцев. Благо Эльма была молода,
хороша собой, и пользовалась завидным спросом, в отличие от старших
своих коллег по цеху. За нее хорошо платили. Она была нарасхват. Но
вот странность, несмотря на авральный темп работы, а Эльма ради
осуществления своей мечты трудилась на износ, иной раз обслуживая
по пять-шесть клиентов за ночь, ей никак не удавалось ничего
скопить. Деньги вроде и приходили, но тут же и уходили на то и на
это. То Эльма спускала их на дорогое платье, то на сладости, а
затем, как-то незаметно, она пристрастилась к алкоголю, и вскоре
уже он начал пожирать весь ее заработок.
Так прошел год. За ним еще один. И еще. Эльма по-прежнему была
молода и красива, хотя напряженный график и уже конкретно
оформившийся алкоголизм заметно сказались на ее внешности. К этому
добавилось несколько венерических бонусов, подхваченных на
производстве. Пришлось потратиться на лечение, что тоже вылилось в
кругленькую сумму. Живущий неподалеку от веселого заведения старый
алхимик упорно отказывался брать плату натурой, и требовал только
наличные.
Эльма не отреклась от своей мечты, но она как-то незаметно
отошла в тень, куда-то на двадцать пятый план. Жизнь в придорожном
борделе была легка и весела. Ночами Эльма заливалась вином и
обслуживала клиентуру, днем спала или просто валялась на кровати,
тупо таращась в потолок. Иногда, в редкие моменты трезвости, ее
охватывало неудержимое желание сбежать из борделя, и оправиться в
столицу хоть пешком. Но стоило влить в себя бокал-другой винца, как
это желание меркло и скукоживалось. И Эльма тут же успокаивала себя
тем манером, что пешком до столицы все одно не добраться, поэтому
нужно скопить деньжат, и только тогда трогаться в путь. Ну а
деньжата как-то не скапливались, уходя на все то же вино или на
зелья алхимика, ибо венерические бонусы случались с удручающим
постоянством.
Так минуло еще несколько лет. К своим двадцати годам Эльма уже
имела довольно потасканный вид, и заметно проигрывала в спросе
молодым конкуренткам. Если прежде она обслуживала самую лучшую
публику, богатых купцов, чиновников, офицеров, и даже пару раз
побывала под настоящими черными рыцарями, то теперь, в связи с
утратой торгового вида, ее услугами пользовались посетители
попроще. Ей приходилось ублажать возниц, вербовщиков, грязных и
грубых наемников, а то и вовсе зажиточных крестьян. Эта публика
разительно напоминала ей мужчин из родной деревни, главным образом
своей склонностью к насилию. Каждое утро Эльма обнаруживала на
своем теле целую россыпь свежих синяков. Иногда темные пятна,
оставленные чужими кулаками, расцветали и на ее лице.