«Порядка стало мало, - ворчал Эпп,
оглядываясь на сопровождающих его двух безусых еще стражников -
медлительного увальня-здоровяка и суетливого малого. - И это разве
воины? Юнцы зеленые, даром что отцы у них шрамами и почестями
украшены. Эти никогда не дорастут до старшин, что уж там говорить о
ловчих. Идут, разинув рты, словно мать их за сладостями на ярмарку
послала. И никакого соображения в головах, никакой дрожи и
благодарности в адрес судьбы, что дала им возможность родиться в
славном Хилане, да еще не какими-нибудь там ремесленниками или
крестьянами, а определила судьбу воинов клана Паркуи - клана
Чистых, главной опоры не только урая Хилана, но и самого иши. На
войну бы вас, да где ж теперь возьмешь войну»?
Эпп раздраженно сплюнул и передернул
плечами. Порядок вынуждал ходить в кольчуге, хотя бы в
кольчужнице-безрукавке, и хотя лето только начиналось, солнце уже
палило вовсю, и нательница была мокрой от пота. Вдобавок, новые
сапоги натерли ноги, да и колени отвыкли от пешей ходьбы. Нет, уже
не тот был возраст у старшины, чтобы вымеривать окрестности Хилана
легким шагом, а до окончания выслуги оставалось еще пять лет. Нет
бы оседлать крепкого конька, да как раньше… Ничего, пройдет срок, и
будет он снимать сапоги в первый жаркий день лета и надевать их
только для выхода в город. И то сказать, зачем ему сапоги в
крохотном, но ухоженном садике? Река рядом, значит, вода в колодце
не иссякнет, поливай мягкую траву и радуйся. Только вот дожить бы
еще до выслуги. Если судьба и на следующий год определит его к
балаганщикам…
Потешная площадь вновь была
многолюдна. Все-таки воевода не просто так назначил старшину
дозорным при бродячих артистах, Эпп мгновенно выхватывал взглядом
из толпы фигуру за фигурой и готов был без запинки рассказать хоть
что-то о каждом. Сутулый селянин в овчинной шапке явно прибыл с
севера, запах овечьего сыра от него бил в ноздри даже в толпе. Судя
по цвету овчины, выходец с предгорий, что начинались сразу за
Гиеной - вотчиной клана Асва - клана Лошади. Группка из трех селян
с топорами за поясом, один из которых, украшенный шрамом на
половину лица, был чуть повыше и постарше прочих, - вольные. Их
сразу видно. И не ходят по одиночке, и одеты по-своему. Сапоги из
хорошей кожи, одежда хоть и простая, но добротная, руки
натруженные, но по осанке, по развороту плеч, по наглым, пусть и
опасливым взглядам, - натруженные на себя: ни плетей не пробовали,
ни корячиться до обморока не приходилось. Мальчишки, девчонки по
десятку лет на нос - местные, слободские. Здоровяки в кожаных
жилетах с наклепанными на груди кругами с юга - из Хурная,
вздымающего розовые башни у впадения Хапы в просторы Ватара. Тоже
нагловатые - так оно и понятно: до трети года проводит иша в южном
поместье, родина там у него. Сам когда-то был ураем Кессара - клана
Руки. Недолго, но был. Неплохие воины кессарцы, только ходят в
раскорячку, как бывалые моряки, их, наверное, крутобортый корабль
стоит у южного края пристани. Вот на таких зевак балаганщики
рассчитывают больше всего, понравятся - позовут к себе. Оно
конечно, вольная жизнь хороша, но всяко лучше не наудачу коней
править, а по приглашению. Так, а на площади-то опять не все
ладно?