Тянулась
нарядная улица, магазинчики и уютные кафе, и только долетавшая
издали канонада, да проскакивающие нечастые военные автомобили
напоминали о войне. Клацала подковами лошадь извозчика, вот прям
можно сесть и доехать, немножко денег-то есть.
Понятно, на
извозчика Янис тратиться не стал, шагал потихоньку, вдыхал воздух –
море, чуть-чуть дыма угольного и порохового – несло с гаваней и
зенитных батарей, а еще листва августовская, уже усталая, промытая
недавним дождем. О, еще хорошим кофе потянуло.
Пахло с
кофейни, от стоящих у дверей столиков. Хорошо пахло, аж пробрало.
Хорошего кофе товарищ Выру давненько не пил, в госпитале этот
напиток не особо приветствовали. Может, потратиться на чашку?
Неизвестно когда снова случай выпадет.
Не
сложилось с лакомством. Встретился Янис взглядом с дамой, что
сидела за столиком с чашечкой. Красивая, зараз-мадама (как
говаривал Фюкин), в светлом летнем пальто, с лицом бледным и
выбелено-гладким. Надо же, еще остались в мире такие позабытые
красавицы. Смотрела с открытым, прямо таки вызывающим презрением.
Понятно, ждет, когда прохожие на улицах сменятся, когда придет
другая, благородная германская жизнь.
До войны
Янис Выру уж точно бы не стал бы на таких женщин открыто смотреть
да размышлять, кто там кого ждет. Но времена меняются. Помнилось,
как дрались в Лиепае, как город горел, как валялись у мотоциклов
немцы, расстрелянные точным Васильком как утки в тире. Да, может и
придут немцы, да неизменно полягут на песок латвийский и эстонский.
Решенное дело, по срокам только не уточнялось.
Янис
улыбнулся – даже не наглой заразе, а ее модной шляпке. Улыбнулся,
страшновато глядя поверх хорошо нарисованного лица. Сунул руку в
карман штанов – металл звякнул выразительно – даму как ветром со
стула сдуло, осталась дымиться в пепельнице папироса в длинном
янтарном мундштуке.
Бывший
ранбольной поковылял дальше. Ухмыляться было неуместно: как
мальчишка не удержался, пошутил над дурой. Но все равно на душе
полегчало. Понятно, не пистолет имелся в кармане, а приведенные в
порядок старые шведские пассатижи, но щелкнули правильно. Э, глупо
же.
Все ж
военная жизнь она такая – простоту и незамысловатость предпочитает.
После пассатижей всё пошло как по маслу, нашел горком, показал
справки и сопроводительное письмо. В здании царил дух суетной
военной мобилизации, так знакомый по Лиепае. Сразу потянуло принять
срочный пакет, сбежать к мотоциклу. Но трость и ноющая нога
напоминали – рановато товарищу Выру бегом бегать.