Яркое солнце взорвалось в голове нестерпимой болью. Из глаз
неудержимо хлынули слезы, и девушка закрыла лицо руками. Лоран
провел ее сквозь гомонящую толпу, пираты расступились, и Арабелла,
смаргивая слезы, взглянула на стоящего перед ней высокого
мужчину.
— Питер? — с безмерным удивлением прошептала она, оседая на
палубу.
Блад успел ее подхватить. С искаженным гневом лицом он повернулся к
Жеонтену и бросил:
— Кто?!
Бретонец отшатнулся, увидев в светлых глазах лютую ярость, и
поспешил уверить:
— Девушку не трогали, капитан Блад, но Каузак велел держать ее в
трюме... Лоран! — вдруг гаркнул он.
— Так и есть, — с ленцой в голосе подтвердил пират. — Каузак только
постращал ее. Но потом ему стало недосуг, и он больше туда не
спускался. Еду носил я.
Питер ощущал жар, исходящий от ставшего невесомым тела
Арабеллы, и чуть ли не впервые в жизни сожалел о
данном мерзавцам обещании. Но сейчас было необходимо как можно
скорее позаботиться о ней. К тому же никаких следов
насилия он не замечал, а Каузак был мертв. Поэтому Блад отступил к
штормтрапу, на который уже взобрался один из матросов Волверстона,
готовый принять у него Арабеллу.
Пираты, поняв, что ситуация разрешилась, бросились к шлюпкам: пока
оставалась возможность, они надеялись стронуть с места
«Непобедимый».
— Пусть я связал себя словом, капитан Жеонтен, но держитесь от меня
подальше, — дернув щекой, сказал Блад на прощание.
Жеонтен, которому еще предстояло как-то выбираться из западни,
проводил его мрачным взглядом и ничего не ответил.
***
Блад устало потер глаза. Индейская отрава оказалась слишком
сильной, или, возможно, Арабеллане вынесла выпавших на
ее долю потрясений. Уже вторые сутки она металась в жару, не
приходя в себя.
Глубокую царапину на ее шее — такую же, как у Джереми, — он
обнаружил, когда они еще плыли к «Атропос». Но штурман уже забыл о
колючке Каузака, а у Арабеллы вокруг ранки расползалась зловещая
краснота. Блад обработал царапину и приложил компресс, чтобы
вытянуть остатки яда. Он тонкой струйкой вливал в рот
девушки воду, смешанную с соком лианы, которую индейцы
применяли для лечения лихорадки, и надеялся, что у
Арабеллы хватит сил побороть болезнь...
Питер услышал тихий стон и подошел к кровати. Он взял Арабеллу за
руку, считая пульс, и озабоченно нахмурился: несмотря на все его
усилия, жар не спадал. Вздохнув, Блад осторожно стянул с нее
влажную от пота рубашку. Он выбросил из головы все мысли о
каких-либо условностях и уже не раз обтирал