— Ты в своем уме? Они приветят тебя пушечными залпами! — взревел
Нед. — И надо еще добраться до голландских колоний!
— Не только французам понадобятся каперы. И думаю, мне не составит
труда набрать команду из добровольцев.
Старый волк побагровел и насупился. В кают-компании повисло
молчание, которое вдруг нарушил Хагторп:
— Погоди. Я по-тихому побеседую с нашими людьми и выясню их
настроения.
— Ну, тогда здесь двое спятивших! — раздраженно рявкнул
Волверстон.
Он поднялся, яростно сверкая единственным глазом, и вышел из
каюты.
— Нат, — проговорил Блад, — я ничего не могу гарантировать ни тебе,
ни тем, с кем ты будешь разговаривать.
— А разве три года назад было иначе? — широко
ухмыльнулся Хагторп.
— Мадемуазель Арабелла, завтрак!
Арабелла растеряно взглянула на уставленный различными кушаньями
поднос, который держала Жаннет — ее сиделка и по совместительству
горничная.
— Жаннет, ты уверена, что не перепутала поднос и это пиршество не
предназначается для офицеров капитана Блада?
— О нет, вам необходимо восстановить силы! Так распорядился месье
капитан, — молоденькая француженка лучезарно улыбнулась и
затараторила: — Вот смотрите, здесь бульон с гренками и сыром, это
лучший сыр, который только можно достать на всей Тортуге! И я
замечу, что месье Бенджамен превосходно умеет готовить бульон! А
еще тут есть фрукты и горячий шоколад. Он вернет вам румянец, месье
Блад так и сказал!
— Хорошо, — рассмеялась Арабелла, — если месье Блад так сказал, то
я воздам должное кулинарному искусству месье Бенджамена, но только
при условии, что ты ко мне присоединишься.
— Нет, нет! — запротестовала Жаннет. — Как можно!
— Считай, что я тебе приказала.
Вкус у бульона в самом деле был отменный. Арабелла медленно ела,
размышляя над тем, как причудливо изменилась ее жизнь. Капитан
Волверстон похитил ее меньше месяца назад, но ей казалось, что
прошла вечность с того вечера, когда она вышла из дома, чтобы найти
Милли.
Сколько событий произошло за это время! Потрясшая ее встреча с
Бладом, их разговор, полный непонимания и обиды, повторное
похищение и ужас плена, невероятное спасение и казавшееся ей почти
чудом объяснение с Питером...
Дома ее, скорее всего, считали умершей и уж во всяком случае —
обесчещенной. Разумеется, она напишет дяде. Как только они окажутся
в одной из голландских колоний.