— Вот какого черта ты приперся? — раздался тихий голос за
спиной. — Я тебя в префектуре почти отмазал. А ты взял и пришел
сюда. Еще и как плохой вор — ночью.
Илан, при первых словах не уверенный, что в толчее и беготне
большой портовой конторы обращаются именно к нему, обернулся.
Перед ним стоял рыжий ходжерец в форменном плаще войска Порядка
и Справедливости. Видимо, у префектуры крепкие позиции в городе,
раз ее служащие даже на скрытом задании не стесняются показать свою
принадлежность к ведомству. Илан поздоровался полукивком.
Наследникам арданских царей кланяться кому-то при встрече не
положено. Ходжерец ответил точно так же. Улыбнулся понимающе.
— Где Джениш? — спросил Илан.
— Пошел купить чего-нибудь согреться. Я тут за тобой как бы
слежу. Но мы с тобой не говорили, и ты меня не видел. Понял?
— Спасибо, тайный друг, — еще одним полукивком поблагодарил
Илан. — Надеюсь, ты не очередная подстава. Зачем золота
насыпал?
— Затем, чтобы ты пошел в префектуру. Я думал, ты поймешь.
— Я понял. Просто не хочу.
— Сюда зачем пришел?
— У меня невеста должна была плыть на этом корабле.
Ходжерец нахмурился:
— Неудачно?
— К общему счастью, она, похоже, передумала выходить за меня
замуж. Ее вообще нет в списке.
— Извини, не знаю, порадоваться с тобой или посочувствовать.
— Мне без разницы, — сказал Илан. — Ты читал? Видел, что
творится?
— Приходи в префектуру, — посоветовал Аранзар. — Пока к тебе там
не накопили столько вопросов, чтоб тащить силой. Заодно обсудим,
что творится.
— Я понимаю, что вам от меня надо. Не понимаю, зачем это надо
лично мне.
— Понимание, что почём, не делает жизнь легче, — усмехнулся
ходжерец, накинул капюшон и растворился в конторской суете.
* * *
— Сколько же тебе лет, сынок? Ведь это ты мне помереть не дал? —
спросил Илана пожилой тарг во время перевязки. — Молодой
совсем...
Илан пытался осторожно отделить присохшую салфетку, смачивая ее
слабым раствором сулемы. День был не операционный, дежурство не
его, но сегодня он торчал с утра пораньше в госпитале потому, что
ночевал в лаборатории. Вернее, бдил Мышь. Взял на свою голову, это
верно. Помимо того, что питалась в госпитальной столовой, Мышь к
третьему дню работы сгрызла в кабинете все запасы сахара к чаю. Или
отнесла часть своему однорукому другу, которого собирались
выписывать, и отдала ему в дорогу, в чем небольшая разница.
Наказывать голодного ребенка из трущоб из-за еды у Илана душа не
повернулась, вместо этого он дал ей два лара и велел спуститься в
город, купить новые башмаки. Она обернулась мигом. Купила. Красные.
С тиснением и вырезным под кружево краем. Немного ношеные, поэтому
уложилась в два лара. На сдачу принесла полтора медяка и честно
пыталась их вернуть Илану, он не взял. Красовалась теперь в черной
бесформенной робе, сером застиранном платке, повязанном на
матросский манер, в белом не очень чистом фартуке, в сползающих
непонятного цвета чулках и в вызывающе красных ботинках с
лакированными каблучками. Ей самой очень нравилась обновка, это у
Илана при взгляде на Мышь текла глазами кровь. Она-то чувствовала
себя прекрасно и даже пыталась пару раз кокетничать с разными
встречными подходящего возраста. Плакать или смеяться над этим,
Илан уже не знал.