Тут с цокотом новых каблучков прискакала Мышь, притащила бикс,
еще теплый после автоклава, выпялилась на мастера косыми глазами,
тот подмигнул ей и замолчал.
* * *
Ровно с полудня госпиталь захватили силы хаоса. Горевший корабль
после всех своих злоключений сдал-таки груз карантину. Часть
предназначалась госпиталю, а склад для сортировки и временного
хранения в карантине не был зарезервирован и оплачен. В гору от
грузового терминала поползли карантинные подводы. Разгружать,
разбирать и проверять предстояло под открытым небом во внутреннем
дворе, на месте безжалостно вырубленного царского сада. Друг за
другом в ворота въезжали огромные деревянные ящики, едва
помещавшиеся на телегах, потом другие ящики, поменьше, но очень
тяжелые, обшитые свинцом и запаянные, с написанным красной краской
предупреждением обращаться осторожно, тюки с книгами, обернутые в
парусину и запечатанные сургучом — некоторые были в саже, пахли
гарью и отсырели по низу и углам, бочонки с реактивами и
лекарственным сырьем, долгожданный микроскоп для лаборатории,
присутствующий в описи, но пока не найденный среди общей
свалки...
Доктор Наджед оперировал ложный сустав. Илана, как второе после
Наджеда официальное лицо госпиталя, оторвали от чахоточных,
которыми никто кроме него не занимался, и заставили принимать
имущество. Илан, плохо друживший с бухгалтерскими бумагами, пытался
свалить обязанность на интенданта, интендант сопротивлялся руками и
ногами, требовал под каждым листом из увесистой сопроводительной
пачки проверку наличия, состояния, печать и подпись. Кроме того,
нужно было заполнять документы для страховой конторы. В самых
огромных плоских ящиках находилось оконное листовое стекло. По
нескольку листов в каждом и из расчета на огромный дворец. Чтобы
заполнить верно, следовало пересчитать все, доставленное целым и
понять, сколько случилось потерянного и битого. Особенно битого в
последний момент, при разгрузке подвод. Страховой чиновник ежился в
куцем писарском кафтанчике и сердился на Илана, на грузчиков, снег
и скользкую дорогу. Через половину стражи ревизии Илан продрог до
костей, стучал зубами, вконец разругался с интендантом, бросил тому
печать и сбежал. Даже на микроскоп ему уже было наплевать. Впрочем,
стоило ему напоследок вспомнить вслух два новых, слышанных от Мыши
выражения, как сами собой образовались во дворе дюжие санитары из
корпуса для умалишенных, и сваленный в снег груз стал рассасываться
по огромному Дворцу-На-Холме в разных направлениях.