— Все это не делает тебя не тем, кто ты есть, — многозначительно
сказала госпожа Мирир. — Все равно ты видел его последним, видел,
что с ним случилось и как это произошло. Есть хоть какой-нибудь,
хоть малейший шанс, что он остался жив? Что он придет за своим?
Если да, он придет. Говори, потому что за тобой он придет тоже. По
всем вашим высокородным правилам ты — его, а не... свой
собственный.
— Нет такого шанса, — опустив взгляд в пол, соврал Илан.
— Совесть у тебя не вполне здорова, — сделала вывод госпожа
Мирир. — По глазам вижу. Очень надеюсь, что ты вернулся помочь
городу, а не за чем-нибудь еще. И что секреты твои мелкие и
стыдные, а не против государя и государства. Насколько бы глубоко я
ни уважала твою мать, сколько бы ни трудились вы с ней
самопожертвенно на благо Арденны и Тарген Тау Тарсис, а верить вам
абсолютно я не могу, пока ты не говоришь мне всей правды.
Я говорю вам то, что вы хотите слышать, тетя Мира, подумал Илан.
Я не виноват, что на словах это звучит фальшиво. Ни в медицине, ни
в следственных делах не бывает, как в жизни — чтобы правда имелась
у каждого своя, полноправная и основательная, зависящая от
внутренней оценки и трактовки внешних обстоятельств . У нас
учитываются только факты, и мы их не оцениваем. Такая наша и ваша
работа. Но фактов, которые вам нужны, всех и до конца, я не знаю
сам. И не хочу знать. А то, что знаю, хочу забыть.
Но вслух этого не произнес, только криво улыбнулся. В этот
момент его спасли и от госпожи Мирир, и от микроскопа. Запыхавшийся
фельдшер, работавший с Гагалом, просунул голову в кабинет и выпалил
скороговоркой на одном дыхании:
—
Женщина-пятнадцать-лет-родственников-нет-в-родах-вторые-сутки-привели-соседи-упала-во-дворе-ребенок-живой!
Где доктор Гагал?
— Он занят, — повернулся к фельдшеру Илан. — Скажи в приемном, я
уже иду.
Госпожа Мирир смотрела на него странно. Со смесью жалости и,
одновременно, уважения.
* * *
Двое пленников лаборатории, разумный и пьяный, обсудили между
собой подслушанный из-за лабораторной двери разговор. Совершенно
точно. И это было плохо.
Зато они собрали микроскоп. Чуть-чуть неверно, но Илан исправил.
Это было хорошо.
Почему Илан знал, что его обсуждали? Потому что Мышь с горящими
глазами положила ему на стол без единой ошибки составленную
записку: «ПРАВДА, ЧТО ВЫ АРДАНСКИЙ ЦАРЬ?»