Картинка меняется. Крепко зажмурившись, я не могу понять,
почему в душевой поднялась суета, наполненная визгом, паром и
горячими брызгами. Приподняв веки, сквозь ресницы вижу пролетающий
вентиль, слетевший с резьбы и бьющий Тильде под глаз. Раскуроченные
невидимым гигантом трубы и краны плюются кипящей жижей, одаривая
девиц красными пятнами и ожогами. Тильда хищно озирается в поисках
преступника, но здесь только мы: перепуганная двенадцатилетняя
девчонка в мокрой юбке и стайка ее мучительниц.
Редко удается досмотреть до финала. Обычно все обрывается с
первым ударом прута, но не сегодня… То, что раньше казалось концом
проблем, теперь воспринимается как их начало.
***
«Просто кошмар! Дурной сон! Дыши. Вот так, вдох…» – уговаривала
я себя, обнимая и поглаживая плечи. Хорошо, что соседки уже убежали
на завтрак, и никто не видел моей позорной дрожи. Ей богу, как
маленькая. Даром, что ноги с кровати свешиваются.
Склизкое чувство еще держало в плену сердечную мышцу, но дыхание
восстанавливалось. Машинально запустив руку под подушку, я пальцами
наткнулась на спасительный кусочек дерева, отполированный до
идеальной гладкости. Палочка была на месте, от нее шло
успокоительное тепло. Дурацкая привычка – хранить именной жезл у
головы. И к тому же, опасная. Можно коснуться случайно,
пробормотать в бреду заклинание – и оторвать себе полбашки. Сколько
раз Артур меня за это ругал, но ведь большей упрямицы еще
поискать.
По белому одеялу скакали разноцветные солнечные зайцы – тусклое
питерское утро пробивалось в круглое витражное окно за моей спиной.
На нем была изображена привлекательная волшебница – в развевающемся
голубом платье, с длинной черной косой и серебряной короной на
голове. Девица стояла, оптимистично улыбаясь и гордо подняв палочку
в небо. Мне бы ее самоуверенность.
Соседки рассказали, что это Аврора Мудрая – основательница
Санкт-Петербургской Академии волшебных искусств. Именно здесь мне
предстоит «отбывать срок» следующие три года. Если, конечно, Артур
не придумает более изощренного наказания за глупую пробежку по
парижскому проулку.
Кто-то подумает, что кошмар, приснившийся накануне первого
учебного дня – дурное предзнаменование. Но за шесть лет я к нему
так привыкла, что он стал признаком обыденности. Ошибочным.
Обманчивым. Ведь ничего знакомого и родного за дверью спальни меня
не ждало. А дурных предзнаменований и без того хватало.