Что ж. Я последовал его примеру. Певец с интересом разглядывал
мой «странный» костюм, да и самого меня, отчего я почувствовал себя
неловко.
— Откуда ты, Алессандро?
— Из Санкт-Петербурга.
— А разве там есть «виртуозы»? — удивленно вопросил Доменико,
по-прежнему глядя на меня с нескрываемым интересом.
— Чего там только нет, — с усмешкой ответил я. — Даже сбежавшие
от хозяев носы.
Я сам не понимал, зачем всё это говорил. Раньше из меня слова
было клещами не выдернуть, а теперь я сам с увлечением рассказывал
новому знакомому всякий бред.
И всё же меня не покидало смутное беспокойство. Каким образом
вдруг в Сикстинской Капелле оказались i virtuosi? Ведь, насколько я
знал, последний известный нам «виртуоз», мой тёзка, умер в начале
прошлого века. Мысль, показавшаяся вначале бредовой, после
дедуктивного анализа оказалась единственным здравым аргументом.
— Могу я, в свою очередь, задать, возможно, дурацкий вопрос?
Какой сейчас год?
— Тысяча семьсот двадцать шестой год от Рождества Христова, —
непринужденно ответил Доменико, причём это было сказано с такою
неподдельной искренностью, что я без малейшего сомнения поверил в
этот абсурд.
Я со стоном сел на скамью. Нет, я всего мог ожидать и от себя, и
от своего тимлида, который, как я думал, отправил меня, пьяного, в
командировку. Но миллион необработанных исключений мне в код! В
восемнадцатый век?!
Я сидел на скамье, закрыв лицо руками и безуспешно пытаясь
проснуться. Бедолага программист, один, в дремучем столетии без
компьютеров и интернета, да еще в окружении таких же инвалидов, как
он сам!
— Надеюсь, ты не собираешься сидеть до ночи в Капелле? — Мягкий
голос Доменико вернул меня в эту безумную действительность. — Идём,
я покажу тебе город. Я не обязан этого делать, но хочу, чтобы ты
проникся красотою утреннего Рима.
Мы вышли из Капеллы и отправились бродить по городу. Перед этим
мне пришлось набросить старый пыльный плащ и шляпу-треуголку,
которые Доменико нашел в сундуке на хорах.
— Это нужно для конспирации, — объяснил он. — Не обижайся, но
твой костюм и прическа, как бы это сказать… не совсем «из этой
оперы».
Он был прав. Да и никто не будет слушать рассказ о путешествии
во времени, сколь бы правдивым он ни был. Шутка ли, ведь в худшем
случае меня могли казнить, как колдуна или еретика. Я вынужден был
согласиться.