Рухнула на колени. Наверняка, больно
ударилась, но словно не заметила падения. И ухватилась за меня. За
мою одежду.
- Скажите, умоляю!
Это не было притворством. Не могло
быть. Даже если мама все просчитала и велела обеспечить отсутствие
свидетелей неподобающего поведения первой дамы Санта-Озы, она
никогда и ни за что не стала бы так… Унижаться?
Нет. Женщина, с мольбой и надеждой
глядящая на меня, не унижалась. Она вообще не задумывалась о том,
что делает и как все это выглядит. Она следовала зову сердца. Вот
только звала не меня.
- Прошу вас…
Дорожки слез на щеках. Настоящие.
Должно быть, соленые. Захотелось протянуть руку, прикоснуться,
провести по ручейкам тыльной стороной ладони, смахивая капли
прочь.
Она никогда не плакала в чьем-то
присутствии. Следила, чтобы никто не увидел ее слезы. Я мог только
догадываться. По приглушенным дверью всхлипыванием, по насквозь
мокрым платкам. И чтобы сейчас, здесь, прямо передо мной…
- Прошу…
Пальцы разжались. Я дернулся вперед,
пытаясь подхватить маму, но не успел: падре Мигель оказался
проворнее.
- Успокойтесь, сеньора. Вам нужно
успокоиться, как можно скорее. Никто не должен видеть вас в
таком…
- Этот человек, он знает, что
случилось!
Пожалуй, знаю. Только, к сожалению,
не понимаю, что именно и как произошло.
- Он знает! Он может сказать!
- Дочь моя, тише, тише… Все хорошо…
Конечно, он скажет, но сначала вам следует успокоиться. Вот, - рука
падре нашарила и вытащила на свет божий пузырек с какой-то
жидкостью. – Отпейте немного, это поможет.
Хотела она или нет, Мигель был
сильнее. И настойчивее, потому маме пришлось уступить и проглотить
несколько капель. Не больше, чем я дал той девице. Результат,
правда, оказался совершенно другим: Элена-Луиза глубоко вздохнула и
мирно обмякла на руках падре.
- Вам лучше уйти, молодой
человек.
Молельная скамья – не самое
подходящее место для отдыха, даже с подложенными под голову
коленями священника, но можно было быть уверенным: супруге сенатора
сейчас ничего не угрожает. Вся угроза направлена в другую мишень.
На меня.
- Что с ней?
- Сеньора Линкольн переволновалась.
По вашей вине, как я понимаю. Что вы ей сказали?
- Ничего особенного. А что она хотела
от меня услышать? Так отчаянно просить… Что-то важное?
Мигель скорбно провел ладонью по
светлым локонам, выбившимся из-под шали.