Ангел брыкался так, что его едва
удерживали вампиры — а эти ребята, смею напомнить, на порядки
сильнее людей. Окованные сталью копыта крошили брусчатку, как
пенопласт, а зубы оставляли на стальных удилах глубокие вмятины.
Это не конь — это гребаная квинтэссенция дикой ярости в лошадиной
шкуре.
Лучше даже не представлять, что этот
жеребец сделает с человеком — особенно с таким тощим и слабым, как
я. Тут не то что пальцы откусит — голову нафиг разгрызет, как кочан
капусты. И как только бестию подвели (точнее, подтащили) ко мне,
скотина всхрапнула и попыталась встать на дыбы, а я невольно
отшатнулся.
— Что же вы дрожите, сударь? — Анна
хохотнула. — Неужто лошадей боитесь?
Свита заулыбалась, глядя свысока — в
прямом и переносном смыслах. Ясно, понятно — невеста продолжила
гнуть свою линию, начатую еще во время первого знакомства. Уж не
знаю, чем я так ей не понравился, но, похоже, ее высочество
задалась целью прилюдно меня опозорить и вышвырнуть из отбора. Что
же — она явно ошиблась с жертвой. Даже если бы речь не шла о моем
выживании и возвращении домой, я бы все равно не спустил на
тормозах такие наезды.
Хочет взять на слабо этим чудовищем?
А я возьму и подойду вплотную — посмотрим, что скажет император,
когда по вине его дочурки убьют или покалечат одного из
претендентов. Думала меня испугать? Я сейчас сам тебя сам испугаю —
да так, что мало не покажется.
Преисполнившись решимости и
праведного гнева, шагнул к дьявольскому скакуну и протянул ладонь к
носу. Жеребец отчаянно заржал и вскочил на дыбы, а конюшие повисли
на цепях, как тряпичные куклы. Анна побледнела пуще обычного и
распахнула глаза, охранники бросились на помощь, а одна из фрейлин
чуть не упала на землю от приступа внезапной паники.
Ангел же тряхнул башкой, и вампиры
разлетелись в стороны. Подмога была еще слишком далеко — бестия
достанет до моей глупой башки всяко быстрее, и тут я понял, что
малость погорячился и план, мягко говоря, не очень. Однако
отступать некуда — убежать от боевого скакуна? Ну-ну. Деваться
некуда — пришлось идти до конца, причем самого что ни на есть
настоящего. Его светлость Трофим Александрович Титов закончил дни
свои, загрызенный конем. Печальная, но поучительная смерть.
Я стиснул зубы и шагнул еще ближе.
Жеребец опустился на четыре ноги — да с такой силой, что под
подошвами дрогнула земля, и впился не в макушку, а по заведенной у
вампиров традиции в шею — всего в нескольких сантиметрах от
простреленного плеча. Боль пронзила такая, что я наверняка
грохнулся бы плашмя, но клыки удержали на ногах. Как там у Круга
пелось? Он от ударов отключался и от ударов приходил в себя? Со
мной случилось то же самое, только вместо ударов были укусы.